У студёной реки

Тим вышел в сенцы, отпустил зайца на пол, открыл дверь. Дверь открывалась вовнутрь, как все двери в поселке из-за обильных снегопадов, способных за ночь полностью завалить вход в дом. У порога сеней создалась стенка из снега, наметенного к двери за вечер. Стенка в виде тонкого языка наползала на дверь, и теперь лишенная опоры все же не падала, просвечивая голубизной, густеющей от вершины к основанию.

Заяц, сидя на полу, непрерывно смотрел в проем двери. Уши его быстро двигались вперед-назад. Тим отошел от зайца и только смотрел на него, старясь запомнить все, что происходило в данный момент с зайцем до мельчайших деталей. Он очень волновался и ждал чуда. А происходило действительно волнующие события. Заяц менялся на глазах. Вялый по началу, он резко оживился, подобрался, напружинился, и в стремительном прыжке, пробив прозрачную снежную стенку, помчался по двору, дороге, а затем по огородам к лесу.

По глубокому снегу зайчишка летел, совершая невероятный каскад прыжков-салютов, проваливаясь в снег с головой, вновь и вновь взлетая над поверхностью заснежного поля. Вскоре он скрылся из вида, растворившись в белоснежном пространстве.

Отец пришел домой поздно, и не заставши уже зайца, рассказал о том, что у Виктора – нашего соседа охотника, кто-то снова вытащил зайца из петли.

– Кто успел, то и съел, – добавил, усмехнувшись, отец.

– Кто успел, тот не съел, – довольный, со счастливой улыбкой повторил про себя Тим, уютно устраиваясь под одеялом.

Вот так гулко бьется сердце в ответ на ритмы сердечка какой-нибудь птахи по ошибке, залетевшей в дом или сарай.

И когда древний инстинкт охотника мы заменяем состраданием, выпуская птаху на волю, мы растем как личности и закладываем в нашу генетическую память иной смысл и иные начала нашего человеческого существования.

ВЕЧЕРНИЙ ПРОМЕНАД

Вечерело.

С реки потянуло прохладою – теплый летний день остывал, воздух посвежел и наполнился ароматом нагретых солнцем трав и стрекотом невидимых еще сверчков.

– Господи, – подражая бабушке, спохватился Тим.

– Корову нужно было забрать из стада! Опять прозевал! – пронеслось в голове мальчика.

Отчаянно карабкаясь по глинистому крутому склону берега реки, скользя и срываясь вниз, Тим устремился вверх, запихивая на ходу в банку очередного рака, выловленного в реке.

Дело в том, что у Тима была обязанность – встречать по вечерам из деревенского стада корову – гулену Варварку, но, обычно заигравшись, Тим упускал момент встречи с ней, когда тучное и сытое стадо деревенских коров из степных трав выходило к окраине деревни, а пастухи верхами последний раз за день обскакав, кружа на своих сытых лошадях, стадо, бойко отъезжали в сторону, как бы рапортуя – пост сдан.

Черная, белыми пятнами корова Варварка была добра, покладиста, но любила свободу и… посещать чужие огороды.

Выискивая Варварку по оврагам, ближним околкам и дворам Тим перебирал в голове все, что он претерпел от этой настырной животинки.

Однажды, в тот момент, когда бабушка Марфа выгоняла корову со двора в стадо, Тима угораздило оказаться в калитке. Варварка, имея крутые бочонком бока, не смотря на их ширь, тем не менее проходила почти свободно через калитку, но теперь рванув прытко в стадо к своим подружкам, Варварка застряла в калитке надежно припечатав мальчишку своим крутым и тугим животом к ограде. Варварка рвалась вперед, а Тим, прижатый боком коровы, оказался совершенно обездвижен еще тем, что корова наступила ему на ногу. Мальчишка заверещал, задыхаясь в тугих и крепчающих объятиях коровы и калитки. Бабушка, почуяв неладное, бегала вокруг задней части коровы – все никак не могла разглядеть Тима из-за живота Варварки и не понимала, что же происходит. Когда диагноз происшествия был все-таки получен, потребовалось заставить корову сдать назад, чтобы освободить мальчишку из плена, но корова никак не могла понять – что же от нее требовалось и продолжала настойчиво рваться вперед в родные пампасы. И только дедушка, выйдя из своей мастерской и обойдя двор уже с улицы, несколько надавав Варварке по морде, заставил ее отступить.

Тим знал основные любимые места Варварки, где она могла находиться и, обежав наиболее любимые из них, к своей радости нашел корову в ближнем овраге, где Варварка объедала кусты и щипала траву. Покосившись на появившегося рядом Тима, Варварка покачала большой, тяжелой головой и глубоко сочувственно вздохнула, продолжая неистово отгонять мух от своих бугрившихся боков и тщательно пережевывая добычу.

– Ну, пошли уже! − с обидой в голосе произнес мальчишка, испытывая изначально к корове мимолетное раздражение, сменившееся теплотой и заботой.