У ступеней трона

При последних словах гостя лицо Мироныча расплылось в самую восторженную улыбку, но затем улыбка исчезла разом, глаза приняли озабоченное выражение, и он спросил хотя и робким, но совершенно серьезным тоном:

– Так вам очень необходимо, чтобы я на службе во дворце цесаревны Елизаветы Петровны находился?

– Угадал. Очень необходимо.

– Значит, там шпионить придется?

– И это угадал. Следить нужно за всем, что там творится, кто у цесаревны бывает, и обо всем мне каждодневно сообщать…

Поспелов задумался на минуту, медленно потер облысевший лоб ладонью.

– А что, – с расстановкой, точно сам прислушиваясь к своим словам, спросил он, опустив голову и словно боясь смотреть на своего собеседника, – а что оттого ее высочеству может какая неприятность приключиться?

– А тебе какая до того забота?! – резко оборвал его Барсуков. – Ты мне будешь служить, а не ей.

– Жалко мне… добрая она, матушка…

– Ишь какой жалостливый! А что тебе ее доброта-то даст? Как нищему, кусок хлеба бросят. Да и жалеть-то ее нечего. Чересчур дурного ей никто не сделает. Чай, она – не простой человек, а принцесса императорской крови… Да и времена ноне не те. Это при регенте еще можно было опасаться, лютый был, а государыня-правительница по доброте-то с цесаревной поспорит. Впрочем, – прибавил он, – как пожелаешь. Хочешь мне служить – не поскуплюсь, не хочешь – скажи, и другого найду… Но только уж, – продолжал Барсуков с ядовитой усмешкой, – о водке тогда не думай. А чтоб тебе совсем от нее отучиться – я тебе горенку в Тайной канцелярии отведу.

Яков Мироныч побелел как полотно и затрясся всем телом от этой угрозы.

– Что вы, сударь, – воскликнул он, заикаясь от страха, – за что гневаетесь! Нешто я отказываюсь! Да я рад служить вашей милости!..

– То-то же! Так, значит, ты согласен?

– Согласен, согласен.

– И завтра в цесаревнин дворец отправляешься?..

– Все сделаю.

– Ладно. Как туда попадешь – приходи ко мне, но не в канцелярию, а на квартиру. Понял?

– Понял, сударь, понял. Как не понять!

Барсуков встал, надел плащ и двинулся к двери.

– Ну а пока прощай…

На крыльце Барсуков опять столкнулся с Катей, вышедшей на стук двери из кухни.

– Прощайте, Екатерина Яковлевна! – проговорил он.

– Опять будете спаивать отца? – спросила девушка.

– Я спаивать не буду, он сам будет пить.

– Господи! – простонала Катя. – Когда только я вас видеть не буду!..

Барсуков рассмеялся:

– Сильненько вы меня не любите… Впрочем, это для меня утешительно. Есть такая пословица: «Стерпится – слюбится». Вот женюсь я на вас – тогда души не будете чаять! – И, не ожидая ответа девушки, ушаковский клеврет крупными шагами спустился с крыльца, пробежал через двор и, усевшись в сани дожидавшегося извозчика, велел ему снова ехать за Неву в город.

Он был донельзя доволен результатами своей поездки. Дело удалось гораздо лучше, чем он рассчитывал. Поместить шпиона при дворце Елизаветы – это значило наверняка выиграть дело. Как бы ни была осторожна сама цесаревна, как ни были хитры елизаветинцы, но уберечься от домашнего соглядатая им не удастся.

Барсукову нужно было только знать, что творится в стенах этого скромного и пустынного с виду дома на Красном канале, кто там бывает чаще других. Узнай он это – и ему не трудно распутать сложную интригу, которую ведет цесаревна.

Что она ведет эту интригу – в этом Барсуков не сомневался. Недаром любимец Елизаветы Петровны Алексей Разумовский ведет такую тесную дружбу с измайловскими и преображенскими офицерами; недаром сама цесаревна то и дело крестит детей у гвардейских солдат, недаром, наконец, жены этих солдат ежедневно посещают дворец цесаревны и возвращаются оттуда нагруженные всякими подарками. Все это очень просто с виду, но эта-то простота и интригует Барсукова.

«Ладно, старайся, матушка, – думает теперь ловкий сыщик. – Ты обманешь всех, кроме меня… А уж я-то тебя накрою. Нужно мне это – потому и буду я за тобою охотиться… Мне тоже нужно о своей шкуре позаботиться». Но он думает не только о спасении собственной шкуры. Мечты его разрастаются и рисуют ему самые заманчивые картины. Удастся ему раскрыть заговор елизаветинцев, выдать их головой правительнице – и его личная карьера обеспечена. Кто знает, к чему это приведет? Генерал-аншеф Ушаков, заботясь о сохранении Тайной канцелярии, заботится лично о себе. А он, Барсуков, позаботится о себе. Когда у него в руках будут несомненные доказательства замысла цесаревны свергнуть Брауншвейгскую фамилию – он сам найдет дорогу в Зимний дворец. И, понятно, спасенная им правительница сумеет отблагодарить его… Андрей Иванович уж стар; ему пора на покой, и отчего ему, Барсукову, не занять его места? А сделаться начальником Тайной канцелярии – это значит стать на равную ногу со знатнейшими персонами в империи. А тогда и строптивая девушка Катя не уйдет от него. Он сумеет покорить ее если не лаской, то силой…

Грезы так завладели Барсуковым, что он едва заметил, как извозчик, проехав Адмиралтейскую, выбрался на Невскую перспективу и привез его к зданию Тайной канцелярии.