У Судьбы на поводке

Поистине святой человек оставил на резной деревянной тумбочке пару таблеток и стакан воды. Мучимый жаждой, я смотрю на стакан с водой и уже практически ощущаю на языке ее вкус, прохладу и живительную силу. Моя правая рука тянется к вожделенному стакану, левой я закидываю пилюли в рот. В такой ответственный момент меня вполне можно отравить – у меня совершенно нет ни сил, ни желания выяснять, что это за таблетки и откуда они взялись. Наверное, Юля позаботилась, спасительница заблудших душ.

Часы на телефоне показывают двенадцать – это означает, что полдня выброшено из жизни, сегодня я не в состоянии что-либо предпринимать. Впрочем, будем надеяться, эти волшебные пилюли сделают из меня прямоходящего гомо сапиенса…

Сегодня вечером состоится одно из мероприятий, на которые мы с Юлей приглашены. Значит, надо собрать себя в кучу, добрести до ванной комнаты, принять душ, выпить чашечку кофе ну и так далее.

Подобно вспышке молнии, вчерашний день вдруг взрывается в моей голове, весь до мельчайших подробностей. Подробностей, от которых меня корежит и ломает – я вспомнил, почему я вчера нажрался натурально как свинья.

А я и есть такой, ибо повел себя когда-то как свинья. Вместо того, чтобы по-взрослому разобраться с существующей проблемой, убежал и спрятался в другую новую жизнь. Решил, что меня предали, а предал, оказывается, я сам. За все в жизни приходится платить, в том числе за глупость и безответственность. И за трусость. За удовлетворенное эго мне пришлось заплатить счастьем быть вместе с любимой женщиной и сыном.

Я снова и снова прокручиваю в голове вчерашний разговор со Штепселем, если это можно назвать разговором.

Накануне

В сквере возле наркологии грязно и как-то бесприютно, очевидно, это место стало своеобразной Меккой среди завсегдатаев лечебного учреждения. Возле скамеек всё заплевано шелухой от семечек и бычками, кое-где даже шприцы валяются. Недалеко от ворот расположилась компания пожилых маргиналов, похоже, формула «сообразить на троих» будет работать до следующего Рагнарёка.

Я жду Нефедова, сегодня его должны выписать. Если я не поговорю с ним сегодня, то не поговорю никогда. Судя по отчету начальника СБ, этот тип давно и безнадежно асоциален и опустился почти на самое дно. Если сегодня я его упущу, то черт его знает, где его в дальнейшем искать. По месту регистрации Штепселя живут другие люди, самое интересное в этой ситуации то, что ни о каком Нефедове они и слыхом не слыхивали. Похоже, старый знакомец теперь навсегда потерян для общества, бесславная кончина в одной из подворотен – наиболее вероятный исход его никчемной жизни.

Из ворот выходит сутулая высокая фигура с ярким синим пакетом в руках. Я присматриваюсь повнимательнее, пытаясь понять, Нефедов это или нет. Он. Нынешняя версия кардинально отличается от прежней, но это он. В вытертых драных трениках, раздолбанных кроссовках и видавшем виды черном пуховике с надписью «Пума». Кто бы мог подумать, что известный франт Штепсель опустится до треников и китайского ширпотреба. Впрочем, сейчас ему вряд ли есть дело до внешности, скорее его волнует то, где взять денег на дозу. Или, если он еще не созрел для дозы, на бутылку.

– Штепсель, стой!

Он оборачивается.

– Ты кто такой? Чего надо?

Потом прищурившись, восклицает:

– Опа! Какие люди, да без охраны! Ты как здесь?

Узнал, значит.

– Разговор есть.

– Разговор, говоришь? Ну давай, разговаривай.

Урод цедит слова и щурится так, как будто всю жизнь потомственным гопником был. Повстречай я его сегодня впервые, ни за что бы не подумал, что парень вырос в неприлично обеспеченной семье и посещал частные учебные заведения. Я бы решил, что это сын алкоголиков в пятом поколении. Удивительные метаморфозы иногда происходят с людьми.

– Видео ты мне слил?

– Ты о чем? Нахрен ты мне сдался с каким-то видосом?

Терпеливо, пока еще терпеливо, объясняю:

– Шесть лет назад ты мне видео отправил, где ты и Катя…

Штепсель молчит, я почти чувствую, как ошметки нейронной сети в его мозгу вспыхивают и тут же сгорают, как перегоревшие лампочки. Но процесс запущен и спустя какое-то время Нефедов начинает ржать, аж повизгивая от смеха.

– Ты что-то быстро спохватился, всего-то шесть лет прошло. Приходи лет через десять, расскажу.

Я чувствую себя придурком – в данном случае Штепсель прав, мой внезапно проснувшийся интерес выглядит совершенно по-идиотски.

– И все-таки?

– Ну я отправил и чего дальше?

– Зачем?

– Да просто так. Прикольно показалось. Денег дашь, еще чего-то скажу.

– Все, что ты сказал, я и без тебя знал.

– Ничего ты не знаешь, иначе не пришел бы. Ну так что, бабосы будут?

– Сколько?

Урод медлит – боится продешевить.

– Десять.

– Посмотрим, складно ли врать будешь.

– Деньги покажи.

Вытаскиваю из кармана две пятитысячные, вижу, как у Штепселя глаза заблестели. Уже предвкушает…

– Ну спрашивай.

– Зачем эта съемка? Что было между тобой и Катей?

– А ты что, до сих пор думал, что на видео твоя деваха? Ну ты даешь! Жаль, Пашка не дожил, а то бы тут от смеха и скончался бы.

Нефедов снова ржет как конь. А я смотрю на него как баран на новые ворота: