У Судьбы на поводке

– Если это не она, то кто? У Катьки сестры-близнеца вроде нет.

– А этого ты наверняка знать не можешь. Может, сбляд…л где-то папенька твоей шмары, вот и получился дубль. Почти один в один тёлка! Вблизи конечно, видно отличия. Но на видео, да еще в полумраке, хрен отличишь. Мы с Паханом как ее увидели, так сразу и поняли, что развлечение знатное получится. Мы как-то раз с ним в один блядю..ник пришли, а там она. Ну мы поржали, понятно дело. А потом Пашка эту идею с видосом подкинул. Жаль, Пахан не любителем тройничков был, а то бы видосик еще шикарнее получился, фрицевский дастишфантастиш и рядом не стоял.

Штепсель рассказывает, захлебываясь от смеха, а я хочу его убить. Вот прямо здесь. До того он мерзок и одновременно жалок в своей мерзости, что человеком его назвать никак невозможно. Как таракана хочется прихлопнуть, чтобы заткнулся и перестал отравлять землю своим видом и смрадным дыханием.

– А потом что было? Когда я уехал?

– Ты про что?

– Это ты ее из машины выбросил?

– Кого? Ту шалаву из блядюшника?

Я начинаю терять терпение.

– Катю!

– А-а-а! Эту… Да она сама выпрыгнула, дура! Подумаешь, цаца беременная! Разверещалась! Ну дала бы нам по разу. Ну или не по разу, там бы видно было. Что с нее, убудет что ли? Близняшку ее мы всю ночь во все отверстия имели, ей нравилось. Ну ты же сам видел. А твоя шмара чем хуже? Тебе она уже не нужна была, ты же уехал. Попользовался -другим оставь. Вот мы с Паханом и решили себе забрать. Девка симпатичная, мы бы ее быстренько научили, как надо настоящих мужиков ублажать правильно. А то все нос от меня воротила, нищета безродная!

Ярость – вот что я сейчас чувствую. Всепоглощающую, огненную, требующую немедленных жертв ярость. Она ревет во мне как лесной пожар и требует убийства, не меньше. Только так можно ее умилостивить и никак иначе.

Мой кулак с силой впечатывается в нос Штепселя. Слышу характерный хруст и вижу, как из носа этого урода начинает хлестать ярко-алая струя. Еще один удар и он визжит, как недорезанная свинья:

– Ты чего? Охуел совсем, что ли? Да я тебя живьем сгною, падла!

Хватаю его за ворот пуховика, слышится треск ткани. Третий удар в омерзительную физиономию и четвертый прямиком в солнечное сплетение откидывают мерзавца в грязный сугроб. Я прыгаю на него сверху, и продолжаю выбивать из него дерьмо. Штепсель лежит в куче мусора и подтаявшего снега и скулит, согнувшись в три погибели. Грязный снег рядом с его лицом быстро становится бурым.

Алконавты с соседней скамейки убрались подобру-поздорову, а больше нас с Нефедовым никто и не видел.

В какую-то секунду всерьез раздумываю над тем, чтобы переломать Штепселю его гнилые кости и оставить здесь подыхать. А потом бросаю в мусорную кучу рядом с ним две обещанные яркие бумажки и говорю:

– Здесь тебе хватит на дозу. Зачем себе отказывать в удовольствии? Прикольно же.

Разворачиваюсь и ухожу.

***

Дима

Накануне

Бармен двигает ко мне уже пятую по счету стопку водки. А может, и не пятую. Нет, пятая уже давно была. Кто сказал, то в состоянии алкогольного опьянения люди ничего не соображают? Снаружи-то я выгляжу как полубессознательная пьянь, а внутри себя я ого-го! Все помню, все соображаю. А я хотел забыть. А вот фигушки! Никак не забывается.

Рядом накачивается коньяком какой-то мужик в пальто. С виду приличный. Впрочем и я прилично выглядел до пятой стопки. Нет, пятая уже, кажется, давно была.

Интуиция подсказывает, что это товарищ по несчастью.

Рискуя получить в морду, поворачиваюсь к нему:

– Здрасте! За что пьем?

– Не «за что», а «из-за чего»!

– Ну и из-за чего?

– Из-за баб, естественно, из-за чего ж еще! Они во всем виноваты!

Вот это наш человек! Определенно, у нас много общего. Правда, я уже слегка запутался, ведь в моей ситуации вроде ничья баба не виновата. Или виновата? Если виновата, то чья? А-а-а! Катька виновата! Сына не дает видеть, прогнала! Значит, я принят в клуб тех, кто сегодня пьет «из-за баб»!

Слегка заплетающимся языком (что весьма странно, ведь я трезв как стекло) соглашаюсь:

– Вот все зло в мире из-за них!

– Это точно! Представляешь, как в анекдоте. Возвращаюсь домой из командировки, а там… Эх!

Взмах рукой и один из стаканов со стойки летит на пол и разбивается.

Мой собеседник воспринимает это как знак того, что пора завязывать с выпивкой на сегодня, оплачивает счет, сползает с барного стула и, пошатываясь, бредет к дверям, по пути задевая предметы обстановки.

Я слегка обиженно смотрю ему вслед. Только начали увлекательную беседу, а он слился. Кто его обучал светским манерам, интересно? Армейский прапорщик?

Поворачиваю голову к бармену:

– Еще парочку!

Тот с прищуром смотрит на меня, продолжая натирать бокал. Затем интересуется:

– А может, хватит на сегодня?

– Тебе что, деньги не нужны?

– Деньги нужны, а вот проблемы не очень. Тебе бы домой, выспаться. Как говорится, утро вечера мудренее.

– Ты, в конце концов, кто? Бармен или психолог?

– И то, и другое. Так уж получилось. Одной тебе хватит, пожалуй. А потом домой.

– Я не могу домой, у меня здесь нет дома.