У Судьбы на поводке

Радостный голосок сына сообщает мне по телефону, что у него все хорошо и до завтрашнего утра он намерен жить у Светы, потому что баба Зоя обещала ему с утра напечь блинчиков с вареньем.

Кое-как принимаю душ, переодеваюсь в пижаму, а затем бреду на кухню, завариваю себе крепкий чай и цежу его едва ли не полчаса, тупо уставившись в окно. Наверное, это странно – пить крепкий чай на ночь, но ритуал успокаивает, а бессонницей я совершенно не страдаю.

И вот тут меня прорывает – я начинаю рыдать и никак не могу остановиться, слезы текут рекой, а кожу на лице пощипывает от соли. Я сама себе зажимаю рот рукой, чтобы успокоиться, но это не помогает. Не помогает и дыхательная гимнастика. Значит, пришло время поплакать как следует, и кто я такая, чтобы отказывать себе в этом удовольствии?

Ночь переваливает далеко за середину, когда я понемногу успокаиваюсь, свернувшись в своей постели калачиком. Сквозь дрему слышу, как где-то взрывают петарды и воют собаки. Из царства Морфея меня бесцеремонно вырывает пронзительный и долгий трезвон. Я не сразу понимаю, что это звонят именно в дверь, судорожно начинаю шарить по прикроватной тумбочке, пытаясь найти мобильник. Спустя несколько мгновений до меня все же доходит, что источником мерзкого шума является вовсе не телефон.

И кого черт принес в такое время? И, как назло, именно в то время, когда я уснула. Недовольно ворча, выбираюсь из постели и очень осторожно, на цыпочках подхожу к входной двери. Мне страшно смотреть в глазок, потому что я не понимаю, кто может прийти в такое время? Грабители? Или кто-то ошибся адресом?

Осторожно смотрю в глазок, стараясь оставаться незамеченной.

Не может быть! Ну не может же человек быть настолько наглым, толстокожим и бессовестным? Неужели он совсем не понимает, как омерзительно мне его присутствие?

Я осторожно отхожу от двери и иду обратно в спальню. Сегодня Даньки нет дома, и я могу не открывать дверь, незваный гость позвонит несколько раз и уберется восвояси. Пьяный, что ли, опять? Странно, в то время, пока мы были вместе, не замечала за ним склонности к алкоголизму. Впрочем, люди меняются, а между «тогда» и «сейчас» пролегло целых шесть лет. За это время целые империи обращаются в прах.

Между тем звонок сменяется настойчивым стуком в дверь. Обалдел он совсем, что ли? Какого лешего ему тут надо?

Я начинаю переживать за нервные клетки соседей. Опять же – кто-то из них может вызвать полицию. С соседями по лестничной площадке я пока незнакома – как-то не представилось нам повода для знакомства. Но боюсь, что с такими ночными концертами, в их глазах я буду выглядеть несчастной падшей женщиной, к которой периодически по ночам ломятся в двери пьяные собутыльники. Люди любят мыслить стереотипами, ведь чтобы мыслить иначе, надо потратить время и усилия, чтобы разобраться в реальном положении дел. А кому оно надо, разбираться? У всех свои дела и своя жизнь, на которую и то времени не хватает.

Очередная трель дверного звонка и громкий стук в дверь заставляют меня сжимать и разжимать кулаки. На сей раз к отвратительной какофонии добавляется громкий вопль:

– Котенок, открывай! Я знаю, что ты дома! Я слышу, как ты бродишь за дверью.

Мое терпение лопнуло – я открываю дверь.

24

Дима.

И снова это случилось. Оставив беременную жену в отеле, я мчусь по ночному городу в сторону нового района, в котором живут Катя с Данькой. Мне нужно, просто жизненно необходимо объясниться прямо сейчас. Я не знаю, откуда возникла такая острая потребность, но как наяву я все еще вижу Катькино лицо там, в ресторане – ее глаза и подрагивающие губы.

Юля, как и многие беременные женщины, быстро утомляется. Мы задержались на мероприятии ненамного дольше, чем Катя, минут через тридцать после ее ухода я вызвал такси и мы вернулись в отель. Супруга почти сразу же отправилась отдыхать, а я, под предлогом того, что мне необходимо подышать свежим воздухом, вышел на набережную рядом с отелем. Немного побродив по пустой набережной, я вдруг понял, что не могу ждать до завтра.

Чтобы принять решение, мне хватило пары минут. Я вызываю такси и вот я здесь – у Катиного подъезда. Мне удалось разжиться ключом от домофона, поэтому на сей раз я попадаю внутрь без посторонней помощи.

Разумеется, Катя не желает со мной говорить. Но я уверен, что она дома. Я звоню, стучу, в общем, поднимаю такой шум, что того и гляди, какая-нибудь сердобольная соседка вызовет полицию. И правильно сделает, между прочим. Только вот мне совсем не хочется тратить время на разборки с полицией.

Я бы мог сказать, что отныне все мое время принадлежит Кате и Даньке, но не могу. У меня теперь другая семья, я сам когда-то сделал выбор за нас двоих, и винить в этом мне некого. Я мог бы винить Штепселя или еще кого-то, но не он принимал решение. Решение принял я, мне и пожинать плоды своего выбора.