У свободы цвет неба (СИ)

   Я было дернулась возразить, но передумала. В конце концов, передо мной был сааланец и он учил меня тому, что знал сам. У них разговаривают так. И если уж подумать хорошо, мы ведь так и общались все эти годы, с самого присоединения. Сначала они внушали нам свое, теперь мы вносим им в сознание нашу точку зрения. Они пока не понимают, как можно иначе, и не скоро поймут. У них впереди столетия проб и ошибок, еще одно мое возражение мало что изменит, и я здесь не за тем. Он заметил сложное выражение на моем лице, кивнул:

   - Потом обсудим. Хорошо, что ты промолчала. - И сразу же продолжил. - Если оппонент настаивает на своем слишком упорно, можно заставить его пережить эмоцию, которая ему не понравится. Возможно, в другой раз мысль, которой он придерживался, будет ему менее приятна, и ему будет проще прислушаться к твоей позиции.

   Он учил меня насилию. Будь я сайхом, я ушла бы сразу же. И долго отмывалась от омерзения. Но я не была больше сайхом. Мой Дом изгнал меня и лишил Дара. То, что я имела сейчас, было вручено мне императором Аль Ас Саалан.

   - Тебе сложно? - спросил Унриаль да Шайни, развернувшись ко мне. - Мне подождать, пока ты сможешь слушать?

   - Боюсь, - сказала я осторожно, - тут есть дырка в логике. Ну то есть я ее вижу.

   - Да? - он улыбнулся с невероятно обаятельной иронией. - И какая же?

   - Смерть и правда дает очень сильные эмоции, но вот внести мертвому оппоненту в голову свою точку зрения пока еще никому не удавалось, - говоря это, я думала, а не отведут ли меня за ухо к ближайшему досточтимому и не скажут ли, что я одной фразой заработала расстрел. А Унриаль только сочувственно кивнул.

   - Да, кому, как не тебе знать об этом на собственном опыте... Но я хотел сказать не то, что ты поняла. Да, бывает так, что ты убиваешь на дуэли или в бою, но это, как бы тебе сказать... - он почесал кончик носа, выбирая слова, - это должно быть справедливым, понимаешь?

   - Нет, - честно сказала я.

   Он поочередно поднял брови, потом опустил. И вдруг задал ошарашивающий вопрос.

   - Алиса, ты никогда не задумывалась над вопросом, почему стрелять в спину считается подлостью?

   - Эээ... - сказала я.

   - Или ты не считаешь это неприемлемым? - уточнил он.

   - Конечно, нет! - сказала я. Поняла, что сказала двусмыслицу и срочно поправилась. - Это неприемлемо, конечно. Но я не знаю, почему так, я просто так чувствую.

   Унриаль указал на меня пальцем и торжествующе сказал:

   - Вот! Значит, выстрел - это тоже разговор. Только очень короткий.

   - Ну, наверное, - согласилась я осторожно.

   - Можно ли считать, что если люди идут стрелять друг в друга, они уже все друг другу сказали?

   - Да, - немного подумав, ответила я. - Если стреляют, то сказано уже все, причем давно.

   - Отлично! - обрадовался он. - А теперь представь, что у тебя нет времени доносить свою позицию. И бросаться оскорблениями тоже нет времени. Но ты можешь сделать нечто, что будет не хуже оскорбительных слов и даже вернее.

   - В морду дать? - предположила я уныло. - Так это дикость.

   Он засмеялся.

   - До морды, девочка, еще надо дотянуться.

   - Так обезьяны взяли в руки палки и начали первый философский диспут со смертельным исходом, - резюмировала я.

   - Про обезьян я ничего не знаю, - признался да Шайни, - но смотри, что можно сделать с человеком при помощи меча. Встань снова за мой левый локоть и смотри на болвана.

   Я послушно переместилась, отойдя на шаг, чтобы не болтаться у него под рукой. Да Шайни сделал короткий жест, манекен взмахнул руками и горестно сгорбился.

   - Каким он выглядит? - спросил меня Унриаль

   - Грустным, наверное, - я пожала плечами, присмотрелась. - Да, грустным.

   Да Шайни сделал второй неуловимый жест деревянным мечом, и манекен поменял позу.

   - А теперь?

   Болван стоял почти прямо, только руки висели вперед, и голова была чуть наклонена к груди.

   - Обижен? - предположила я, не слишком надеясь на успех.

   Но Унриаль, посмотрев на манекен, согласился со мной:

   - Пожалуй, что так. - И сделал еще один жест.

   Незавершенный шаг вперед я все-таки заметила. А вот что он сделал рукой, опять не поняла. Голова манекена запрокинулась назад, а руки повисли вперед еще сильнее.

   - Неужели страх? - догадалась я.

   - Нет, девочка, - мой инструктор покачал головой. - Это горе. А страх выглядит вот так, - и он снова стремительно и незаметно ткнул манекен мечом куда-то в пояс. Болван слегка согнул колени и чуть присел.

   - Обалдеть, - сказала я совершенно искренне. Этот театральный этюд мне очень понравился.