У свободы цвет неба (СИ)

   Досматривать я не стала. Понадеялась на то, что потом оцифруют и вытащат на Ютуб или выложат на сайт администрации империи, а я посмотрю в выходной, когда закончим с этим заданием, будь оно неладно. Отправлять сообщение тоже не стала, решила, что поблагодарю при встрече на уроке. Встала и пошла спать, размышляя о какой-то ерунде, кажется, о том, где мне самой-то брать гражданскую одежду.

   На следующий день после показа интервью с бывшим наместником края по единственному официальному телеканалу подполковник Рудой пошел за советом. Принеся Бате повинную голову, он честно признался, что он, видимо, дурак, потому что понять смысл, а главное, цели этого спектакля с Унриалем да Шайни в главной роли он не в состоянии. Симпатия зеленых - это, конечно, хорошо, но не такой же ценой. И вообще сейчас не об этом бы думать.

   - Ваня, погоди. - Батя был серьезен и даже доброжелателен, и это насторожило Ивана Кимовича. - Зеленые тут не единственный возможный адресат и, кстати, не самый крупный. Да ты присаживайся, в ногах правды нет.

   - А что еще может быть? - обреченно спросил Иван Кимович, занимая табурет.

   - Индия, судя по его заявке про молоко и мясо от одного животного, вполне может оказаться адресатом. Хороший торговый партнер, между прочим. И кстати, местные индуисты тоже. Эти как бы сами сдаваться не пришли. Тибет в довольно шатком положении, и туда не особенно расширишься, но начать принимать в край - почему нет? После того как здесь эмиграциями и репрессиями численность сократили, вполне может быть задачей. Но по моим ощущениям, дело не только в этом.

   - Вот я тоже вижу второе дно, а какое, определить не могу, - Иван Кимович вздохнул.

   - Ты забыл просто, - усмехнулся Батя. - Вань, вспомни, у него интонации во время этой речи были очень похожи на тон покойного Гаранта. Тот никогда не угрожал, он предупреждал. И предупреждал, как бы указывая на слабые места. Знаешь, как в шахматах: когда в партии разрядников или мастеров по ошибке кто-то делает дурацкий ход, второй говорит "поднимите вашу шпагу", мол, исправься сейчас, и сделаем вид, что этого не было. Вот такой как бы участливый, как бы уважительный тон замечания, после которого обычно следовала особо изощренная атака именно в это слабое место.

   - А, ну да, - кивнул Иван Кимович, припоминая. - И кому же после этого отлетит?

   Батя улыбнулся:

   - Думай, Ваня. Я тебе все нужное сказал.

   - Так... - Рудой перевел взгляд за окно. Скользя взглядом по линии крыш, он начал рассуждать вслух. - Не похоже, чтобы администрация империи планировала репрессии по отношению к фермерам и хозяйствам. Какие-то изменения явно запланированы, если аж сам Ведьмак бойни проверял, но вряд ли репрессии. Сортировка животных ведется, но с минимальной нагрузкой на производственный процесс, иначе знал бы не я, так Владислав Васильевич. То есть не фермеры. Зоозащитники в администрацию уже сунулись, и самые радикальные ушли оттуда очень быстро, а вслед им припомнили все, что да Шайни не сказал в интервью, две статьи об этом точно есть, одна на Фонтанке.Ру, вторая в Чифтайме. С кем-то разговаривали, но не с этими оголтелыми. При этом конников и служебное собаководство слушали внимательно и приглашали приходить еще, разговор явно планируют продолжить. Получается, Батя, здешних бить они не планируют.

   - И какой же вывод из этого следует? - с интересом спросил старый безопасник.

   - Не знаю, - признался Иван Кимович. - Не могу предположить. Что-нибудь посоветуешь?

   - Конечно, - улыбнулся старик. - Освежи в памяти протоколы по инцидентам, пригодится.

   С этой встречи подполковник Рудой ушел очень озадаченным, впрочем, так было не впервые, и он насторожился не больше, чем обычно, когда получал от Бати задачку на подумать. А может быть, и меньше обычного.

   То, что в своем легком отношении к вопросу он был неправ, подполковник Рудой понял через всего-то полторы недели. И тихо порадовался, что его эти вопросы не коснутся, по крайней мере пока. То, что к досточтимым побежали дружить кришнаиты и прочие индуисты и буддисты, сидевшие тише мыши под метлой лет десять, он заметил сразу и только хмыкнул про себя. Религиозные вопросы не были его сильным местом, но вчуже он догадывался, что дружбы может не получиться из-за разницы представлений о допустимом.

   Иван Кимович до самой осени не знал, что именно сказали представителям радикальных зоозащитных групп. А им припомнили все: и "фабрики по усыплению", и животных из звероводческих хозяйств, выпущенных из клеток на верную смерть, и видеоролики с шок-контентом. Не знал он и того, что выстроившуюся было очередь за субсидиями, состоящую из организаторов и владельцев приютов для бездомных животных, рассортировали на две категории. Одним предложили сотрудничество с досточтимыми, а вторых в довольно резкой форме предупредили, что концлагерей на территории края не будет. Ни для людей, ни для животных.