У свободы цвет неба (СИ)

   Еще несколько лет назад, получив из Санкт-Петербурга известия о фауне и рассказывая местным представителям власти о положении дел, что называется, "для служебного пользования", да Атей продемонстрировал им иллюзию, чтобы познакомить с внешним видом оборотней и фавнов, и услышал несколько новых слов: "алиен", "предатор", "лизун" и "кукловод". Чтобы выяснить их значение, ему пришлось потратить несколько десятков часов на просмотр фильмов. И эти фильмы не были ни анимационными, ни добрыми, ни забавными. Зато они были очень познавательны. Из них капитан Келах узнал местный подход к отношениям со старыми богами: сперва сказать "нет" на все их предложения, а потом уже разбираться, где тебя попытались обмануть. И эта идея ему очень понравилась. Но Келах да Атей не был книжником и с трудом управлялся со словами, поэтому не стал писать доклад для досточтимых и настаивать на передаче своего письма достопочтенному. Он все равно не справился бы с темой. С парусами, ветром, донным рельефом, течением и облаками ему было гораздо проще. Неплохо он ладил и с малыми существами. Все сайни, с которыми он имел дело, доверяли ему, одна даже щенилась в его спальне как-то. По эту сторону звезд его понимали и слушались все собаки и кошки. Морские существа оказались не глупее, хотя отличались упрямством и легкомыслием, но и с ними он легко нашел способ договориться. Так что когда князь Димитри объявил о том, что морских малых можно защищать легально, капитан Келах отправил Зов - мол, понял и учел, - и окончательно перестал скрываться, объясняя морским малым существам, где и как он может обеспечить их безопасность. Другие капитаны северных вод поступили примерно так же. Но соседи были очень невнимательны к морским границам края, и из-за этого обещание защиты, данное китам и дельфинам, было не таким надежным, как саалан привыкли. И договориться с ними никак не получалось, люди проявляли удивительную непонятливость и невнимательность, в отличие от морских теплокровных существ.

   На все это и сетовал Келах да Атей, когда услышал вроде бы совершенно не относящуюся к делу реплику собеседника.

   - Сигурни Уивер, актриса, сыгравшая сержанта Рипли в "Чужом", по жизни противник оружия и применения насилия. Когда она приняла предложение сыграть в этом фильме, где не должна была вообще ствол из рук выпускать, то в какой-то момент начала критиковать сценарий, мол, стрельбы многовато, мол, как-то же можно договориться, и так далее. На что Ридли Скотт, режиссер, подвел ее к кукле Чужого, всей в соплях, зубах и едкой жуткой кислоте, и сказал: "Договаривайся. Если сможешь сделать это убедительно, то сценарий перепишем". Постояла красавица перед чудовищем, постояла, вздохнула, да и пошла молча за мегабластером.

   Капитан Келах задумался. Швыряться в китобоя огненным шаром или молнией ему показалось плохой идеей: могут и нажаловаться. А вот блокировать двигатели - почему нет? Это же не серьезнее, чем дать по рукам, с одной стороны. А с другой стороны, Баренцево море, конечно, не море Аль Ас Саалан, крупные морские животные тут относительно немногочисленны и очень дружелюбны, да и летающих хищников, способных атаковать корабль и сожрать команду, нет, но болтаться без движения на воде в неделе ходу до ближайшего берега мало кому понравится. Он предложил собеседнику чай и сменил тему. А идею запомнил и вскоре применил.

   В день той встречи он был на своем собственном корабле, на флаге красовалось не белое поле со льдисто-синей каймой, торговый флаг Озерного края, и даже не серебристая звезда Академии на белом, под которой сааланские моряки выходили в рейсы с исследовательскими целями. Выходя в море, Келах да Атей поднял на мачту символ своего собственного дома, флаг с венком из зеленых трав на розовом поле, так что обвинить его в намеренной провокации было невозможно, да и китобой выполнял частный рейс. Объявить случай слишком серьезным не было оснований. Один частный хозяйствующий субъект встретился с другим таким же частником, только из другой страны, обычное дело, в море бывает сплошь и рядом. Князь имел право вообще не отвечать ни на ноту из Норвегии, ни на вопросы журналистов. Тем более что и Норвегия, потихоньку и без лишних разговоров освоившая бывшие промыслы Федерации на Шпицбергене, не была заинтересована отвечать на вопросы, чье на самом деле сырье они добывают и на каком основании. Поэтому китобой мог только пожаловаться на применение сааланцем оружия, которого на борту, конечно же, не было, и не ждал особого результата от этой заявки. Просто хотел потрепать сааланцу нервы в ответ за изгаженный сезон.

   Все это Эгерт выяснил уже в Лаппеенранте. Получив почту, он решил не убирать далеко дорожную сумку. Мало ли что.