У свободы цвет неба

   Маркиза да Шайни аж повело от злости, это заметили все, включая меня. Но Вейен, как и все, вежливо поздоровался с досточтимой и даже уступил ей свою очередь пролистать мой альбом с птичками. Впрочем, долго мои рисунки в руках не пробыли: прозвонили колокола к обеду, и все отправились в трапезную. Обед прошел в чинном молчании, потом переместились в лабораторию для разбора моей работы. Начать решили с хорошего. Мою затею признали милой, изящной и крайне полезной, хотя и совершенно светской по содержанию. Димитри напомнил комиссии, что я вообще-то светский маг и даже замужняя дама. На меня посмотрели умиленно, как на какого-нибудь вундеркинда. Я вздохнула, сцепила пальцы в замок для храбрости и сказала:

   - Идею я придумала в первый год замужества. Потом очень долго не могла доделать, были другие дела, а снова взялась за полгода до аварии. Доделала только в двадцать втором году, но уже не для мужа. И послание было совсем другого содержания, чем изначально планировалось под эту форму. И адресовалась я, понятно, не к нему...

   Князь невольно потер ладонью грудь под ключицей слева. Магистр вопросительно вскинул бровь. Вейен да Шайни с интересом обвел глазами присутствующих и остановил взгляд на мне. Я тоже посмотрела на него в упор, да так и рассказывала ему все, что собиралась сказать им всем. А он слушал. Остальные тоже слушали - тихо-тихо, никто ни разу не попытался меня прервать.

   Вопросы тоже задавал да Шайни. Сперва его заинтересовало, как именно я обошла охранную систему в Бусанах. Потом я описывала с подробностями весь пакет моих способов шмыгать через границу с грузом мимо таможни и пограничников. Потом мы перешли почему-то к моей африканской эпопее, и я рассказывала, что именно и как я делала, не имея возможности подцепиться к Источнику. Потом я по его требованию разбирала день аварии на ЛАЭС, только теперь уже в здравом уме и полном сознании. И понимая, где там мои два с половиной действия, а где то, чему я сопереживала, еще раз осознала, что шанса не было, не было, не было... Даже очнувшись, чтобы подставить ладони, я могла только встать рядом и впаяться в купол, а этого Лелик мне не простил бы даже в том своем "никогда", где они все замерли, как бабочки в янтаре. И досточтимые это поняли тоже. И не только досточтимые - все, кто был в лаборатории. Когда я замолчала в ожидании очередного вопроса, маркиз да Шайни сказал:

   - Мне очень жаль, Алиса.

   - Что, не сдала? - не поняла я. - Стандартных тестов не будет?

   - Сдала, - тихо сказал один из досточтимых. - Иных вопросов не имею.

   А за ним громче повторил магистр:

   - Экзамен сдан. Приветствую сестру по Искусству, - и, встав с кресла, сделал полупоклон в мою сторону.

   Я ошалело смотрела на него, не моргая, и слышала странный еле заметный звук вроде шелеста. Потом поняла: это шуршат волосы людей, склоняющих головы в приветствии. Я подумала и поклонилась в ответ.

   - Вопрос о присвоении тебе дворянского достоинства будет решать судебная коллегия, - произнес Димитри.

   Я тоскливо посмотрела на него:

   - Пресветлый князь, а можно я сначала наш специалитет получу, а потом уже ваша судебная коллегия будет решать мой вопрос?

   - Можно, - ответил он. - Не вижу препятствий. Иди отдыхай.

   Алиса скрылась за дверью. Вейен да Шайни все еще смотрел ей вслед, не обращая внимания на оставшихся. Тишина длилась и длилась. Наконец, маркиз как будто очнулся и обратился к князю:

   - Мне правда жаль, Димитри.

   - А мне-то как жаль, Вейен, ты себе даже не представляешь, - хмыкнул князь. - Я и сам не знаю, как буду с этим всем жить, хотя за семь лет успел свыкнуться с некоторыми мыслями, а кое-что из случившегося даже смог поправить. Что уж говорить о тебе...

   Маркиз еще раз оглядел собравшихся, поднялся и вышел.

   Через всего-то неделю замужества Марина Лейшина имела все возможности насладиться мастерством настоящего, зрелого, богатого, влиятельного и очень опытного интригана, щелкавшего, как семечки, все построения любой из сил, участвующих в игре вокруг судьбы края. Особенно новым в ее опыте было то, что этот конкретный интриган играл на ее стороне. Новые правила Афье усваивал с такой скоростью, что пару раз Марина косилась на него с подозрением, а на восьмой день замужества за завтраком попыталась спросить, откуда такая осведомленность. Он только улыбнулся в ответ - мол, успел сориентироваться, разбираясь с делом "край против империи". И вернулся к теме референдума и его странного результата.