У свободы цвет неба

   Дознаватель Святой стражи, настоятельница монастыря Белых Магнолий Хайшен, пробыв в крае полгода, лично наблюдала пик развития коллизии между администрацией империи и Сопротивлением. Она получила итог расследования графа да Айгита о подлогах в виде доклада, адресованного ей, как дознавателю. О проваленных исследованиях культуры и обычаев края она составила доклад сама. Как и о ночном сентябрьском шторме, погубившем восемь магов только у нее на глазах. Природу этого явления ей показали исчерпывающе подробно. Про полтора миллиона мертвых за три года не пошутили, это она проверила. О еще шести миллионах погибших, унесенных тем же серым ветром только в границах края, она навела справки сама. Как выглядит предельный прозелитизм, она прочитала в исторических документах Нового мира и законспектировала прочитанное для магистра Академии.

   Кроме этого всего, она везла магистру печальное предвидение: или Академия решается на реформу по собственной инициативе, или серый ветер, плясавший на ее глазах по всему краю, саалан получат и у себя, причем создадут его своими руками. И первый шаг к необходимым изменениям - это честный и открытый процесс по преступлениям за звездами. Всю бессмысленность этих слов она понимала и сама, но промолчать считала недостойным. Она шла спасать будущее Академии и хотела говорить с магистром до начала процесса.

   Она понимала, что вопрос можно решить и иначе, просто казнив обеих женщин, вставших во главе Сопротивления. Эту перспективу досточтимая Хайшен видела как свой проигрыш. Как и казнь младшего да Шайни, несмотря на все дурное, что она думала про его деда. Ей совершенно не нужен был на родной земле прецедент, показывающий, что формальный виновный при необходимости вполне заменяет реального и в мясорубку можно пихать любого, кого не жалко. С этого места возврата для Аль Ас Саалан уже не было бы, как не оказалось его для Нового мира.

   Маркиз да Шайни ехал домой умирать и надеялся только на то, что это будет быстро. Он понимал, что всем, начиная с деда и матери и заканчивая магистром Академии, выгоднее пожертвовать им. Он, наверное, совершенно не был бы удивлен, почувствовав после обеда недомогание, переходящее в смертельное изнеможение и прерывающее вздох. Мертвым он для всех участников процесса становился еще удобнее, чем живым - кроме, может быть, князя Димитри. Но Унриаль да Шайни был аристократом и хотел выжить достойно или умереть красиво, понимая, что любой из этих исходов - это крупная пакость родне и Академии с его стороны. В удачном случае его ждала смертная казнь через повешение. Варианты, впрочем, были. Приговором могли стать расстрел в крае или отсечение головы на Рыбном рынке Исаниса.

   Алиса Медуница везла с собой немного одежды, конспекты по основам сааланской магии, два учебника математики, один учебник физики и надежду выжить и донести суду свою позицию, такую же простую, как она сама. Позиция сводилась к идее "незачем лезть куда не знаешь, когда тебя об этом не просили". Самым плохим исходом для нее могла бы стать смертная казнь через четвертование. Но о ней она не думала, потому что граф да Айгит велел ей прочитать чертову уйму всего до суда и обещал после слушаний проверить понимание прочитанного.

   Полина Юрьевна Бауэр всегда была очень скрытной дамой, и Эгерт не мог себе даже представить, что именно она взяла с собой. Гораздо позже того февраля он узнал это. В ее багаже, не считая необходимых в путешествии вещей и принадлежностей и горсти довольно бессмысленных мелочей, прихваченных на всякий случай, были только старые нунчаки и шесть книг. Две монографии по лютеранскому богословию, двухтомный сборник писем и проповедей одного немецкого священника, казненного фашистами в апреле тысяча девятьсот сорок пятого года, Книга Согласия и Библия. Полина Бауэр ставила себе очень простую цель - добиться реабилитации для всех жертв репрессий. Если повезет, то включая себя. И, если удастся, понятно заявить солидарность мирного крыла Сопротивления с боевым. Вернуться домой живой она не надеялась, справедливо предполагая, что в случае, если ей удастся сделать запланированное, ее, скорее всего, утопят в заливе. То есть скормят тем самым ящерам, за которыми ей так интересно было наблюдать во время всего морского путешествия. И она считала это не самым плохим исходом для себя.