У цыганок

- Какое это может иметь значение? - сказала девушка. - Пойдем же...

- Но у меня нет больше дома, у меня ничего нет. Это был ужасный день... Я заговорился с мадам Войтинович и забыл портфель с партитурами...

- Ты всегда был рассеянный, - прервала его Хильдегард. - Пойдем...

- Но куда? Куда? - силился крикнуть Гаврилеску. - В мой дом кто-то вселился, я забыл фамилию, но кто-то незнакомый... Да его и нет, не с кем объясниться. Он уехал на воды.

- Иди за мной, - сказала девушка и, взяв его за руку, потянула в коридор.

- Но у меня и денег нет, - шепотом продолжал Гаврилеску. - Как раз сейчас, когда переменили купюры и подорожал трамвай...

- Ты все такой же, - сказала девушка и засмеялась. - Испугался...

- И никого из знакомых не осталось, -продолжал шептать Гаврилеску. Все на водах. И мадам Войтинович - у нее я мог бы занять, - говори, уехала в провинцию. Ах, моя шляпа! - воскликнул он и собрался вернуться.

- Оставь ее,- сказала девушка. - Она тебе больше не понадобится.

- Как знать как знать. - И Гаврилеску попытался высвободить руку. - Это очень хорошая шляпа и почти новая.

- Правда? - удивилась девушка. - Ты все еще не понимаешь? Не понимаешь, что с тобой случилось недавно, совсем недавно? Ты правда не понимаешь?

Гаврилеску глубоко заглянул в глаза девушки и вздохнул.

- Я как-то устал, - сказал он, - извини меня. Такой ужасный был день... Но сейчас будто мне становится лучше...

Девушка тихонько тянула его за собой. Они пересекли двор и вышли в открытые ворота. Извозчик дремал на козлах, девушка так же легонько потянула Гаврилеску в пролетку.

- Но клянусь тебе, - зашептал Гаврилеску, - даю тебе честное слово, у меня нет ни единой монеты.

- Куда прикажете, барышня? - спросил извозчик. - И, как желаете - шагом или рысью?

- Езжай к лесу дорогой, какая длиннее, - сказала девушка - Да помедленней. Мы не спешим...

- Эй, молодые! - крикнул извозчик и присвистнул.

Она по-прежнему держала его руку в своих руках, только откинулась на подушку и глядела в небо. Гаврилеску, не сводя глаз, внимательно ее разглядывал.

- Хильдегард, - произнес он наконец, - со мной что-то случилось, даже не знаю что. Если б я не слышал твоего разговора с извозчиком, то решил бы, что это сон.

Девушка с улыбкой повернулась к нему:

- Все мы грезим. Так начинается. Точно во сне...

Париж, июнь 1959 года