У вас есть женщина

Тише, тише отголоски дня.

Карл уснул, сжимая ствол кларнета,

На скамейке в шаге от меня

Клара обнимается с атлетом.

Я ищу, я дёргаю за нить

Времени, хочу заставить прялку

Совершить виток обратный. Пить

Медленней, чем раньше, дней сливянку

Синюю, как эти вечера,

И бисквитом в крапинках корицы

Заедать. Чтоб было не пора,

Чтобы шляпка, зонтик, голос шпица,

Чтобы: «Друг мой…»

«От чего же «друг»?

Я давно уже болею Вами!»

Стёклышко пенсне, защита рук

Слабая…

Платок,

Флакон с духами.

Барышня нянчит сплин

Барышня нянчит сплин,

бледную скуку – немочь,

ступор? Какой-то неуч

врёт: "это с жиру, блин,

балует!"

Всё не так!

Смотришь в окно – две галки

и воробей, мочалки

жухлой травы… Пятак

жира в холодный суп

брошен зимой на бедность.

В постном своя полезность –

станешь суров и скуп

на пустозвонный смех,

воспоминанья всуе...

Кто это там рисует

крестик, бессмертник, снег?

Сказано же, больна!

Руки б ему по локоть...

То богомаз-весна

с ликов стирает копоть,

в проруби моет кисть,

ладит холсты на рамы.

Барышня, эта "дама" –

конченый оптимист.

Каждой тоске свой срок.

В адрес моих трагедий

море жуёт песок,

старой плюётся медью...

Утро первого апреля

…В два прыжка спустилось утро

с высоты сюда, на берег…

Не бывает утро мудрым,

утро всем на свете верит:

этим уткам – голодяйкам,

этим камешкам холодным,

мне – насмешливой лентяйке;

полосатым, беспородным,

тюфякам, а не матросам –

трём котам; стихам Бодлера,

старичкам, с их вечным кроссом

по дорожкам в даль… А вера

утра первого апреля

так чиста!

…Птенцам (и мне бы!)

голубые сойки в елях

выстилают гнёзда небом…

Amore море

Я доживаю до тебя,

По мне всю зиму eva-камень*

Скорбит. Кудрявых моренят

Твоих во сне ловлю руками…

***

Из Симеиза был гонец

Сказал, смягчилась Ваша Светлость,

Ожил сапфировый птенец

В стеклянном шаре, и оседлость

Вдруг покачнулась. Да, пора!

"Пора!" – Так резко, под лопатку

Вошло железом топора.

Amore море, всё в порядке!

Ещё немного тесноты

В толпу сбивающихся мыслей,

Спираль дороги и посты

Скворцов на каждом кипарисе,

И – можно руку протянуть,

Желая вдребезги разбиться,

Когда ударит грудью в грудь

Аmore – синяя орлица…

* камень, найденный на побережье

"eva"

Не бывает цветов «забудок»,

Не бывает. Надежда лечит…

Ученица усердных уток,

Добывающих хлеб как жемчуг,

Я нашла, в глубину ныряя,

Этот камень – осколок, слепок

Первобытно-земного рая.

Первозданное утро слепо –

Это март… Тает снег местами,

И олень на пригорок вышел,

А чуть ниже, смотрите сами,

Два шатра… Кто по снегу вышил

Это слово? Оно запретно…

По-оленьи, призывом самки,

Пахнет имя, и суть завета,

Что оно – только яд, приманка,

Здесь ничто.

Костровище, слева

Кости жертв перед Девой. С марта

Завязь плода во чреве…

«eva»,

Стань «изида», «иштар», «астарта»…

P.S. камень действительно существует и надпись на нём именно "eva"

День тих

...ах, ты, бабочка! Бронзовокрылая ты...

словно царевна какая (ну да, Нефертити!)

из кокона мумии выпав, оземь ударилась

и полетела. Осирис ли сжалился...?

тайком упорхнула ли?

...день тих...

Море ест время

... я подсовываю морю лучшие кусочки времени,

оно равнодушно их ест

глотает, не чувствуя вкуса

«это кто кого ещё кормит»

с кормы проходящей яхты кричит подхалимка-чайка

а я всё крошу своё время вечности "на, не жалко..."

только бы не остановилось море навстречу мне..

Утро, дорога

Вползаешь в ПАЗ и алчешь тесноты,

пускай плечо соседа так притрётся,

что рукава свалявшийся ватин

согреет двух. Ни солнца, ни полсолнца

пока ещё. От судорог-зевков

не удержаться – едем, едем, едем

так несусветно рано. Пять сурков

и двадцать две сурчихи. Каждый беден

на любопытство к ближним. Ломкий сон

на поворотах бьётся об окошко.

По "серпантину", в горы… Не резон

Считать витки. Из сонных недр кошка

несмелым «мяу» – обществу привет.

Сдержать улыбку даже не старайся.

А в окна брызжет розовым рассвет,

с верхушек сосен к нам в автобус – «зайцы».

Народ оттаял, сумки потрошит;

еды соблазны – сыр и чебуреки,

с чесночным смаком, твёрдой, как самшит,

кониной пахнет, щёлкают орехи…

«Ура! Ура!» – и дерзко, и смешно

воскликнул гусь из бабкиной корзины.

"Рукой до неба" – ешь и млеешь, но

боишься глянуть в чёрный рот низины…

И лёгким нервом в каждом отдаёт

натужный голос ПАЗика. Дорога

ведёт домой, а кажется – на взлёт.

…пытаюсь крест сквозь кофточку потрогать…

Инжиров день

Зелёный «кукиш» смоквы вял и мал

Пока ещё, но как же дышат листья!

Распарено, дурманно! Оступись я

В густой траве – не встану. Спал бы, спал,

Покуда солнце ищет, где упасть бы,

Покуда лист смоковницы горяч,

Пока ещё бежит проворный мяч

От Тани к речке, и левкоев пасти

Закрыты – значит, вечер далеко.

Здесь воздух вязкий втягивает пришлых

В беседу о вещах настолько лишних,

Настолько не… Топлёным молоком,

Зерном кофейным охмуряет нас

На летней кухне милая хозяйка,

Поднос прогнулся от закусок.

– Зайка! –

кричит хозяин, – Ты забыла квас!

…мне так легко, бездумно, так бессрочно!

Инжиров день и я – зелёный плод –

Держусь за ветвь, подремывая, точно

Плыву. А смоква… смоква – это плот.

Ожерелье

1.

С повозки имя донеслось –

Зов умирающей орлицы,

Визжит несмазанная ось:

"Спеши, раз велено явиться."

Как лист по осени суха