У ворот Ленинграда. История солдата группы армий «Север». 1941—1945

На следующий день утром всех построили по росту на опушке соснового леса недалеко от казарм. С этого момента каждый из нас считался уже официально призванным на военную службу и получал звание рядового пехоты. Всю эту неделю инструкторы учили нас передвижению в сомкнутом строю и гусиному шагу, из штатского человека делали солдата.

В пятницу 1 сентября 1939 г., после побудки, мы услышали по радио сообщение о начале войны Германии с Польшей. Призывники сразу же поняли, что им не суждено в скором времени вернуться к гражданской жизни. Хотя мы не должны были принимать участия в военной кампании, моя мать прекрасно понимала значение этого события. Она сказала своим домашним: «Теперь Вильгельм тоже должен пойти на войну».

Лишь малая часть немцев с недоверием отнеслась к заявлению правительства, что это поляки начали войну, перейдя границу и напав на немецкую радиостанцию. Однако никто из тех, кого я знал, не сомневался в справедливости войны, даже в частном разговоре. Как большинство граждан страны, и я полагал, что Германия имеет все законные основания для недовольства и что она начала вторжение в Польшу, исчерпав все средства мирной дипломатии. Возвращаясь теперь к событиям прошлого, мне понятно, что Гитлер просто искал повода для войны и использовал события в своих целях. Для него развязывание войны значило еще один шаг в агрессивном плане завоеваний, имевшем целью превращение Германии в главенствующую державу Европы.

На следующий день после начала войны на учебном плацу за бараками была проведена церемония военной присяги. Стоя по стойке «смирно», каждый новобранец поднял правую руку и произнес торжественные слова: «Перед лицом Бога я клянусь этой священной клятвой фюреру Германского рейха и народа Адольфу Гитлеру, главнокомандующему вермахта, беспрекословно подчиняться и быть, как храбрый солдат, всегда готовым пожертвовать своею жизнью».

В последующие дни мы следили за событиями в Польше и обсуждали их между собой. Мы считали, что война будет короткой, и многие из нас жалели, что не удалось поучаствовать в ней, когда она закончилась несколько недель спустя. Пожалуй, это было наивно, но мы не думали, что нам придется вскоре принять участие в военных действиях, хотя Англия и Франция объявили войну Германии в начале сентября. Никто из наших офицеров тоже не верил в близкую войну.

Обучение в Люнебурге. 4 сентября 1939 – 9 января 1940 г.

Первую неделю мы учились маршировать, а затем для нашей роты начались каждодневные занятия в поле, проходившие независимо от погоды – в дождь и снег. Наше учебное время делилось поровну между физическими упражнениями, которые должны были сделать нас более выносливыми, и занятиями в оружейном классе. Нас учили беспрекословному повиновению приказам.

Каждое утро мы просыпались перед рассветом, принимали душ и шли на завтрак. Затем было построение, мы надевали рюкзаки с грузом в одиннадцать с лишним килограммов и совершали 5–6-километровый переход в пешем строю на полигон Вендиш-Эверн[12]. Перед началом движения дежурный офицер или сержант обычно выкрикивали: «Песню!», и мы, печатая шаг, с воодушевлением подхватывали мелодию военного марша.

В тот первый день, придя на полигон, мы сразу же приступили к огневой подготовке на песчаной и холмистой, поросшей соснами местности. Нам показали, как надо обращаться с карабином (укороченной винтовкой) Маузера образца 1898 г., ставшего нашим основным оружием. Первые дни мы занимались учебной стрельбой. И при свете дня, и ночью нас учили, как правильно разбирать и чистить карабин, чтобы не заедал затвор. Это мы делали два раза в неделю. Кроме карабина Маузера наши инструкторы познакомили нас с другими типами оружия.

Нашей учебной роте была предоставлена 75-миллиметровая короткоствольная гаубица. Нас учили обращению с такими орудиями, чтобы в случае крайней необходимости мы смогли бы сами вести огонь. Короткий инструктаж, как рассчитывать координаты вражеской цели и управлять огнем тяжелых орудий, был мне особенно интересен. Все это пригодилось мне в будущем.

Наши ветераны-инструкторы научили нас также очень важной вещи – основным способам выживания в бою. В частности, вырытый по правилам одиночный окоп, дававший возможность полностью укрыться под землей, не раз спасал меня потом от смерти.

Обычно мы возвращались с полигона до наступления темноты, но бывало, что мы тренировались и ночью. Обратный марш в казармы часто превращался в соревнование сотни новобранцев нашей роты. Обычно весь путь я бежал трусцой и обгонял всех. Возможно, потому, что я всегда оказывался первым в этих «соревнованиях», дежурный лейтенант всегда поручал отвести своего коня на конюшню именно мне, в то время как остальные убирали казарменное помещение или занимались другими малоприятными делами.