У ворот Ленинграда. История солдата группы армий «Север». 1941—1945

Печь со съемной крышкой изнутри была выложена огнеупорным кирпичом. В печь загружался скрап – металлический лом, крышка закрывалась, и оператор вводил через нее три электрода. Образовывалась электрическая дуга, которая расплавляла металлолом. Электрические печи прежде использовались исключительно только для этой цели, но мы начали использовать недавно разработанную технологию, которая позволяла сразу получать из скрапа высококачественную сталь.

Я никогда не требовал давать больше продукции, но постоянно призывал моих подчиненных к большей ответственности. На собственном опыте я убедился, что большая ответственность ведет к большей зарплате. Наряду с этим полученный мной опыт работы на первой электрической печи подобного типа в Северной Америке оказался для меня бесценным для моего профессионального роста.

Аннелиза и я были честолюбивы, и мы, работая в Гамильтоне, три раза улучшали наши жилищные условия, переезжая на новые квартиры, и впервые купили автомашину. За это время благодаря повседневной практике я лучше овладел английским языком.

В ноябре 1954 г. Аннелиза открыла свой собственный магазин «Кенилворт флорист» в центре города. Я поддерживал жену в этой давней ее мечте, хотя это и привело к переменам в нашей жизни. Гарольд (теперь так произносилось его имя) начал ходить в начальную школу, но Марион, пока Аннелиза была на работе, мы отдавали на день в пансион на попечение монахинь. Во время ланча и в свободное время я выполнял обязанности посыльного в цветочном магазине. К сожалению, несмотря на старания жены, магазин приносил лишь небольшой доход.

В канун Рождества 1954 г. Аннелиза была занята в своем магазине, в то время как я развозил на машине по заказам цветы. Наши дела не давали нам возможности проводить праздник вместе с детьми. Слушая рождественские песнопения по радио и наблюдая за кружением снега вокруг, я был растроган до слез, представив, как Марион и Гарольд сидят теперь в одиночестве. Я вспомнил сказочные встречи Рождества в моем детстве. Это заставило меня больше ценить время, проведенное с детьми. Вечером всей семьей в канун Рождества мы все-таки собрались за праздничным столом.

Все же Аннелиза решила закрыть свой магазин, несмотря на то что она вложила столько сил в свое дело. Это произошло до того, как наступило следующее Рождество.

Побег из Восточной Германии

В начале 1950-х гг. мой брат Ганс продолжал жить на ферме в Пюггене с матерью, моими сестрами и тетей Ядвигой. Брат Отто женился, и теперь он жил и работал на ферме родителей своей жены близ Хоэнгрибена.

Наша ферма в Пюггене еще не была конфискована правительственным постановлением, но разнарядки на поставку продуктов после того, как мой отец остался на Западе, постоянно увеличивались. Другие фермеры тоже постоянно не выполняли разнарядку, но коммунистические власти преследовали именно мою семью из-за ее враждебности к режиму.

Незадолго до Рождества 1951 г. Отто был вызван к мэру Пюггена. Моя сестра Марлен, обеспокоенная тем, что прошло полтора часа, а Отто все еще не возвращался, решила узнать сама, что случилось. Оказалось, что ждали приезда из Зальцведеля, расположенного в 16 километрах, представителя властей. Когда он приехал, Отто вывели из здания администрации в наручниках и увезли.

В Зальцведеле судья приговорил Отто к 15 месяцам тюрьмы за невыполнение нашей фермой продуктовой разнарядки. Судья, видимо, не знал, что всеми делами на ферме занимается моя мать, а Отто проживает в Хоэнгрибене. В суде Отто также сообщили, что ферма будет конфискована, потому что она не справляется с плановыми заданиями, а его отец в 1948 г. бежал на Запад.

Когда жители Пюггена узнали о судебном приговоре Отто, они были настолько возмущены, что собрались вокруг полицейского участка, располагавшегося в подвале, и не расходились до тех пор, пока Отто не освободили. Полиция Восточной Германии вскоре повторно арестовала его, но в середине февраля 1952 г. он был выпущен из тюрьмы. Отто вернулся в Хоэнгрибен и редко появлялся на ферме в Пюггене.

В это же самое время правительство конфисковало ферму и передало ее в опеку доверенному лицу, а также арестовало ее счет в банке. В доме была реквизирована мебель. Правительственные чиновники начали забирать лошадей с конюшни и использовать их где-то в другом месте; забивали скотину на мясо, даже если корова должна была вскоре отелиться.

Поскольку моя сестра Криста работала в фотоателье в Зальцведеле, моя старшая сестра Марлен должна была присматривать за матерью и сестрой Маргарет. Теперь Марлен была государственным работником и получала почасовую зарплату за работу на нашей ферме. Моя семья больше не могла получать продовольствие – яйца, молоко – и другую продукцию с фермы, ведь теперь она была в государственной собственности. Всякие другие работы, кроме выращивания скота и ухода за ним, были прекращены.