У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы

У него карта лежит с обстановкой на фронте. Он подписывается на этой карте, я вручаю ее полковнику Ковалеву и даю распоряжение немедленно поднимать дивизию по тревоге и в боевых порядках двигать. Ковалев сел на машину и уехал. Он погиб, и карта всего фронта попала к немцам.

Ковалева я отправил, потом говорю, что карты первой нет, а потом мне нужно познакомиться с обстановкой. Задержался минут на 15–20, сел на машину, уехал.

Вы представляете себе, что это за противник, с которым имеем дело. 16.VII [августа] начальник штаба 4-й танковой армии пишет, что противник силами до четырех пехотных дивизий с танками, при мощной подготовке авиационной прорвал оборону 4-й танковой армии, вышел к переходу Вертячий и Трехостровская. Если бы они на месте сидели, ничего не произошло бы. Но мы людей из окопов вытащили, люди вышли на чистое место, ни окопчиков, ничего. На чистом месте встретилась такая махина – четыре пехотных и танковых дивизий. В результате немцы как поперли 15-го вечером, 17-й полк сломили. Он пострадал из-за этого. Правда, бойцы дрались ожесточенно. Заместитель начальника политотдела, батальонный комиссар сам у орудия сидел – Симонов. По 15 самолетов пикировало на одну пушку, а пушка как встала, так и стоит, и он сидит у пушки. Пролез танк, буквально у пушки. Он последним снарядом как трахнул, танк подбил, и его рядом в грудь ударило, разорвало всего.

15-го и 16-го вся эта драка там происходила. Командарм 4, генерал-майор Крученкин растерял всю армию […]. Все они там растерялись, сбежали, негодяи. Начальник штаба фронта в дивизии сидел часов шесть на КП – генерал-майор Никишев, выпил литра три вина за это время, через 15 минут стакан наливал и пил […]. Кончается бомбежка, он сел на машину, переправился через Дон и […]. руководить операцией в Сталинграде.

16 числа прорвались в этом месте на левый берег Дона. Я сразу в районе Паньшина занял оборону. Чернышев с группой из штаба дивизии раненых всех вытащил. Буквально на плотиках переправлялись. В самом безвыходном положении были, но людей держали в руках и без паники переправлялись.

Когда собрались на левой стороне Дона, заняли оборону в районе Паньшино. С комиссаром Чернышевым сидим на пригорке, видим на дороге беспрерывный поток автомашин, танков немецких, видим, как наводится переправа через Дон. Уже на эту сторону переправляться начали, немцы уже в Паньшино начинают врываться. Я поднимаю полк по тревоге, выбрасываю его к реке.

Приезжает заместитель командующего фронтом генерал-майор Коваленко.

– В чем дело?

Захватили мы пленного 384-й пехотной дивизии. Он нам рассказывал, какие полки там. Дивизия сформирована в г. Дрездене, а в апреле переброшена на Южный фронт, 8–10 августа дивизия брошена в бой. Личный состав дивизии: 1.03 1922–1923 гг. рождения, а остальные старше, по национальности все немцы. Дивизия вооружена по штату, боеспособна, морально не разложена. Командует дивизией фон Габленс.

Я, Коваленко, докладываю, что 384-я дивизия переправилась.

– Глупости, 50 автоматчиков и больше ничего.

Я говорю:

– Боком вылезут эти автоматчики, имейте в виду.

– Что вы мне угрожаете?

– Я не угрожаю, – говорю – предупреждаю вас.

– Щенок, учить еще будете меня.

Я очень резко с ним разговаривал, говорю, что своими глазами вижу. Тот берег крутой и лесочек. Они переправляются сюда и двигаются в район Пресноватки и Вертячий. Две переправы, по одной разгружаются, по другой ходят. Это было дело 19-го – 20-го. 21-го захватываем пленного 76-й пехотной дивизии. 22-го утром захватили пленного 68-й пехотной дивизии. Я говорю, что имейте ввиду, румынский корпус подошел.

Одна дивизия переправилась, захватила плацдарм, а эти наготове. 23-го немцы в 12 часов разогнали 98-ю стр. дивизию, танки пустили, сели на машины и прямо поехали в Сталинград, с Дона доехали прямо до СТЗ. Я после этого не видел ни одного из этих идиотов. Я потом им сказал: как же так получается, полководец дурак набитый.

…Стоит ли сейчас говорить о виновности и о всяких таких делах? Об этом напишет история. В то время замкомандующего фронтом был Гордов. Я не знаю, командует ли он где-нибудь сейчас. Он – главный виновник. История это ему никогда не простит. Еременко командовал двумя фронтами: Сталинградским и Юго-Восточным. По Сталинградскому фронту его заместителем был Гордов […]. Гордов был в высшей степени человек бесталанный.