У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

При этом выдвижении особенно отличилась 8‑я рота, которой командовал Бирзик, и 7‑я рота, которой командовал Афонин. Они с ходу ворвались в эти три дома и заняли нижние этажи. Немецкие автоматчики были во втором этаже. До позднего вечера они вели перестрелку с немецкими автоматчиками. С наступлением темноты немцы не выдержали, и покинули эти дома. Часть их была уничтожена, часть сумела скрыться.

На третий день получили приказ сняться с обороны и пойти в район завода «Красный Октябрь». Район получили по карте. Мы должны были заменить один батальон 83‑го полка. Делегат связи завел нас за железную дорогу и показал участок в районе бани, тогда как я должен был по приказу занять район обороны до Карусельной улицы. Несмотря на это я оставил там две роты, остальные две роты повел на железную дорогу, где был противник. Дождался темноты и под носом противника нашел небольшое прикрытие и закопался в землю. Это было 3 октября. Первый день мы потратили на окапывание людей, понаделали дзоты, окапывались, конечно, только ночью. До 23 августа [так в тексте] батальон вел активную оборону, делая по ночам вылазки, как бы боевую разведку по уничтожению живой силы и нарушению системы обороны немцев. Отдельные группы заходили им в тыл, вклинивались в его оборону и делали ночные налеты на противника. Определив время, когда противник выходит из окопов поужинать, поднести боеприпасы, вечером делали огневые налеты. Один из налетов был очень хорошо организован. Затем из всех видов оружия открывали ураганный огонь.

Такое совпадение. Однажды вечером, немецкие офицеры выходили на рекогносцировку, захватив с собой одного нашего пленного, и как раз попали под наш огневой налет. Часть офицеров была перебита, остальные в панике бежали. Создалось впечатление, что якобы мы наступаем. После этого они открыли ураганный огонь. А наши сидели спокойно в окопах. Они израсходовали уйму боеприпасов и никаких результатов не добились. Ночью темно, не видно, а они здорово трусят.

16 октября противник перешел к более активной бомбежке, но переднему краю мало доставалось, больше доставалось командиру полка и нам доставалось, командными пунктам батальонов, т. к. они были от переднего края метров на 100. Передний край они не могли бомбить, потому что войска находились в 300–400 метрах.

22 октября был собран партийный актив полка. На этом собрании партактива коммунисты батальонов были предупреждены о готовящемся наступлении немцев, об усилении бдительности […]

Из полка были присланы две девочки ко мне в батальон, две комсомолки. Они были пущены в тыл противника. Они великолепно туда пробрались и дня четыре жили в поселке Красного Октября, разведали огневые точки противника, беседовали с офицерами. Девочки рассказывали, что немцы собираются наступать.

«Я жила в одной землянке, – рассказывает одна из них, – прибегает офицер, запыхавшись, и приказывает перенести свой КП дальше. Советуется с другими офицерами, перенести или не перенести КП дальше? Потом говорит, что целый день наступали, устали. Обе вернулись, но обе были ранены: одна в ногу, другая в голову. До переднего края доползли, бойцы их взяли и привели на КП батальона. Я их отправил дальше в полк. Там они рассказали подробно, как и что».

23 октября командир полка сообщил, что противник думает сегодня перейти в наступление. Здесь были подняты все на ноги. Было сообщено в роты. Нам было известно, что немцы подбрасывают новые свежие части, а через показания пленных мы знали, что они должны дойти до железной дороги и перейти на западный берег Волги.