У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

25‑го октября они старались наступать. Отдельные группы просачивались в район завода «Красный Октябрь». 25‑го октября мы вынуждены были отойти от улицы Орджоникидзе к школе ФЗУ, где пробыли в обороне 26 и 27 октября. К противнику подошло шесть танков с Центральной улицы, и начали прямой наводкой расстреливать дома. Разрушили несколько домов. Мы попали вновь в окружение. Очень много их просочилось в завод «Красный Октябрь». Тут были люди 117‑го полка третьего батальона, 1‑й батальон нашего 120‑го полка. Часть людей была убита, но, в общем, набралось человек 150–180. Они занимали оборону правее нас. Северо-западнее от занимаемой нами обороны есть детские ясли. Командование батальонов собралось, посоветовалось. У нас на КП стояла рация. Велись переговоры с генерал-майором Гурьевым, который приказал нам держаться до вечера. Держались мы часов до 8 до 9 вечера, после чего генерал-майор Гурьев отдал распоряжение отойти из окружения к Волге. Вышли мы по направлению к Русской деревне, хотели соединиться с 112‑м полком нашей 39‑й дивизии, но были встречены сильным ружейно-пулеметным и гранатным огнем противника, после чего повернули обратно. Часть людей подалась на северо-запад по направлению к Главной конторе завода «Красный Октябрь». Эта группа состояла, примерно, из 30 человек, возглавлял эту группу политрук Мирошниченко, который погиб при освобождении мартеновского цеха. Посмертно награжден каким-то орденом. В этой группе и я был. С нами шло человек восемь минометчиков бывшего 2‑го батальона. Они были приданы 1‑му батальону. Мы пошли прямо в чугунолитейный цех завода «Красный Октябрь», повернули на юг, вошли в расположение завода между электростанцией и среднесортовым цехом, где столкнулись с группой немцев в 7 человек. Произошел гранатный бой. Эти семь человек были уничтожены. Мы повернули строго на юг к цеху ширпотреба и по цеху ширпотреба пошли по направлению оврага Банного. Цех ширпотреба был в это время нейтральной зоной. Вышли на Волгу. Когда мы вышли на Волгу, командир батальона Тайбулин собрал нас. Когда мы собрались, то от батальона оказалось 13 человек. Во время выхода из окружения пропал старший политрук, комиссар батальона и санитар Рукавишников. До сих пор о них никаких сведений не имеется. Командир батальона сходил в штаб дивизии, где ему было приказано собрать всех людей и занять оборону около мартеновского цеха. Я и еще один человек были посланы на розыски комиссара батальона и политрука. Не нашли. Во время поисков я около оврага Банного был контужен в голову. Пробыл на Волге дня четыре после этого, потом пришел в цех и вступил в свою часть.

Пришли в мартеновский цех. Там мы сидели в печи, номера печи я не знаю. Работал я в это время на доставке боепитания. Переносил на себе от переправы до передовой мины, патроны, гранаты, и т. д. В течение месяца приходилось участвовать в боях, потому что в это время шли бои. Вот стена, за стеной немцы. Они бросают через стену гранаты, и мы бросаем через стену гранаты. Мартеновский цех был занят наполовину немцами. Они вышли частично в блюминговый цех. Тут шлаковая насыпь. Немцы метрах в 150–200 от Волги. Сверху кричат: «Рус, сдавайся, буль-буль!»

В мартеновском цехе все время работали мелкими штурмовыми группами. Шаг за шагом освобождали чугунолитейный, среднесортовой и другие цеха.

Ноябрь и декабрь мы почти целиком просидели в мартеновском цехе. Я не знаю, что раньше это за здание было, его мы называли красный домик. Там у нас был КП, «Верба» назывался. При его блокировке и занятии погиб старший адъютант, старший лейтенант Кузьмин, награжден. Здесь же погиб старший сержант Боженок, который посмертно награжден орденом «Отечественной войны 1‑й степени» […].

У нас ежедневно проводились утром политинформации, получался «последний час». Жили мы в мартеновских печах. Я лично и со мной пять бойцов жили в колодце. Это метров десять, а может быть немножко больше под землею. Носил боеприпасы. Сходишь раз шесть – семь по грязи, придешь, залезешь туда и отдыхаешь. Там тепло, спать можно было раздетым. В течение трех месяцев бани не было, но белье меняли.

Питались мы прилично. Питание подносили, кухни были в мартеновском цехе. Питание носил старшина. Берет несколько бойцов, приносит и разносит, до каждого бойца доносит. Коли бойцу нельзя выходить из обороны, ему подносит старшина. От противника мы находились иногда в 10, иногда в 15 метрах, иногда противник был за стеной.

Примерно 24 декабря были нами освобождены цеха: среднесортовой, механический и цех блюминга завода «Красный Октябрь. Мы вышли уже к железной дороге. Тут я стал работать писарем батальона. Бои шли ежедневно, бои шли исключительно гранатные. Больше всего использовались из боеприпасов – это гранаты, потому что за каждый блиндаж приходилось драться гранатами. Гранаты расходовались ежедневно тысячами. Стали применять ФОГи и ампуломет. И так постепенно брались блиндаж за блиндажом. Я не помню, какого числа погиб один из минометчиков, Нургалиев, член партии командир отделения, в это время он был старшиной роты.