У звезд холодные пальцы

Девочка выползла из норы, отряхнула платье и с досадой осмотрела его: опять выпачкалась. Ну никак не удается прийти домой в чистой одежде. Что за зверек в ней неугомонный! Матушка будет недовольна… А-а, пускай! Что теперь-то терять. Айана идет к Хозяйкам, а там она замарается еще больше. Ей нравится возиться с глиной – первовеществом земли.

Хозяйки обжигают необыкновенные горшки. Все, что кипит и варится в них, – целебно. Глина бывает разной, а горшечницы знают ту, в которой живет материнская суть. В этой скудели много солнца, влаги и ветра. Лишь Хозяйкам доверяет Алахчина лепить из своей сокровенной плоти.

Желтую огнеупорную глину они достают осенью из сырого лона земли и толкут в лиственничных ступах. Весной разводят суоратом и добавляют порошок, тертый из битых черепков. Долго-долго крутится в ладонях ытык, взбивая все вместе, как сливки. Вязкие слои превращаются в блестящие, плотные и гладкие круги. Прирученная скудель уже не липнет к пальцам, а ластится к ним, не клеясь, гнется гибко и мягко.

Никому нельзя смотреть, как работают Хозяйки. Не то глянет сумрачно человек с темной мыслью и начнут изделия трескаться. А Айане старухи разрешают бегать рядом сколько угодно, показывают, как сотворяется горшок. Матушка тоже умеет лепить, иногда глину помесить дает, но дома все это не так интересно. А тут каждый раз выясняется что-нибудь новое.

Если в дозволенные дни творения душа чиста, Хозяйка берет комок скудели, мнет его, катает и плющит, пока не закрутится ровная, податливая труба. Трубу горшечница насаживает на овальный камень. Легкие удары мокрой деревянной лопатки выглаживают бока снаружи, тальниковый обруч помогает вылепить отверстие. От ширины обруча зависит, каким выйдет «рот» посудки. Теперь можно вынуть камень и вылепить донце.

Горшок напоминает большое утиное яйцо с горлышком. А еще – живот невестки, которая носит в себе детку. Айана спросила у Хозяек: почему горшок, яйцо и живот беременной женщины так похожи? Третья Хозяйка ответила, что все это можно назвать одним словом «чаша».

Узоры на вид незатейные, но со всякими приговорами и оберегами. По ним люди узнают, кто горшок лепил. Три тонких венчика по кругу обозначают три мира. У Второй валики рубчатые, у Третьей – с косыми нарезками, как волосяной шнурок. Она нарочно отращивает для этого длинные ногти. Есть и подсобные палочки с серебряными бляшками на концах. Снизу выгравированы кружочки, треугольники-урасы, крестики, узлы-туомтуу и другие рисунки. Все эти знаки тоже с секретным оберегающим смыслом.

Подсушенный у печи горшок кладут в берестяную кадку с сенным гнездышком и укрывают мягкой шкуркой. Там он, подобно яйцу, сохнет и твердеет три дня. Щелкнешь по круглому боку доспевшего изделия – раздаются звонцы. Стало быть, духи-предки благосклонны к тому, кто его заказал. А если звук глухой – знать, сердятся на что-то.

На пламенных углях горшок сидит и дышит, покуда не станет пунцовым. Для пущей прочности и глянца его несколько раз поливают горячим суоратом с озерной щелочью и вновь калят, пока глиняная плоть вдосталь не нальется огненной силой. Поставишь новорожденный горшок ближе к окну и диву даешься, любуясь солнцем, просвечивающим в боках.

Во дворе Хозяек, волнуясь, прохаживался молодой дядька из кузнечного аймака. Рассеянно спросил новостей, но не дослушал ответа, повернулся к открывшейся двери. Вышла Вторая с горшком в руках.

– Ну как?! – воскликнул гость.

– Без шероховатостей, – торжественно возгласила она. – Справный мальчик.

– Ох, слава Творцу, – с облегчением вздохнул мужчина и вытер лицо рукавом.

Айана поняла: у дядьки в семье появилось дитя. По тому, какой получается первая посуда нового человека, почтенные старухи определяют его будущее. Беда, если горшок расколется или треснет в очаге. А тут все хорошо. Без шероховатостей. Значит, ребеночек будет здоров.

Дома дядька перевернет посудку вверх дном, поставит рядом с люлькой сына, и духи-пожиратели детей не посмеют к нему приблизиться. Нет для чертей приметы хуже, чем перевернутая чаша. Нечистые боятся, что люди подкараулят их, поймают и заключат внутрь. Потом целую вечность бесись в заточении и жди, пока кто-нибудь не отыщет горшок в земле или воде. А посчастливится, так еще улестить попробуй нашедшего, чтобы выпустил.

Вторая Хозяйка пригласила Айану пообедать с ними. Третья, выйдя куда-то, скоро вернулась, но в каком виде! Волосы торчком, на лице темные разводы, будто седмицу не умывалась, руки в земле!

– Что с тобой? – испугалась Айана.

– Ничего, – пожала плечами старуха.

– Почему ты такая грязная?

– Ты же ходишь грязная, и никто не удивляется, – зевнула Третья. – А мне что – нельзя?

Опустив голову, Айана вышла из-за стола. Опять ее, как маленькую, проучили. Они с Третьей вымылись, почистили платья, привели в порядок волосы. Лишь тогда снова молча сели за стол и молча же начали есть.