Уайклифф разрывает паутину

Если девушку (или «юную особу», как на юридическом языке называли всякого, кому уже исполнилось четырнадцать, но нет еще восемнадцати) позже найдут в канаве изнасилованной и задушенной, начальству меньше всего хотелось бы услышать в свой адрес обвинения в бездействии. При всем том дилемма не из легких: полицейским приходится не раз все взвесить, прежде чем устраивать массированные поиски очередного подростка, которому взбрело в голову отправиться на поиски приключений, не поставив в известность родителей. С Хильдой Клемо — как почему-то почувствовали все — случай был иной.

Для порядка допросили работников автобусной станции, водителей автобусов и таксистов в Труро и Сент-Остелле. Впрочем, были ли у девушки при себе деньги? Сумка у нее точно была, но никто не знал, что в ней лежало. Дело осложнялось тем, что наступило воскресенье.

После множества телефонных звонков удалось выяснить местонахождение некоторых пассажиров «Прибоя». По удачному совпадению, сразу трое из них остановились в одной гостинице. Это были мисс Джессап, учительница, а также мистер Алек Шипман, бывший строитель, и его супруга. Они сумели кое-что добавить к тому, что уже знала полиция. К примеру, никто не удосужился поинтересоваться, что делал Ральф Мартин, пока пассажиры пили чай. Эти же трое заметили, что на баркасе он не остался; они подумали тогда, что он бросился вслед за девушкой.

— Он сделал это сразу же?

— Нет, сразу он не мог. Ему нужно было сначала привязать катер и помочь нам сойти на берег, — сказал мистер Шипман.

— Он прошел, вернее почти пробежал, мимо меня, как раз когда я уже входила в кафе, — сказала мисс Джессап. — А к отплытию вернулся с опозданием.

— И сильно он опоздал?

— Нам был отведен на чаепитие час, а прождали мы еще по меньшей мере минут двадцать.

Миссис Шипман подтвердила это.

— Да, все верно. Его не было на месте, чтобы помочь старикам взойти на борт. А явился он запыхавшийся, словно бежал, — она помедлила и добавила: — Должна признаться, что мне стало жаль паренька. По-моему, глаза у него были заплаканные.

— Зато когда мы наконец тронулись в обратный путь, баркас летел, как на пожар, — заметил мистер Шипман с многозначительным смешком.

Позже, в воскресенье днем, Ральфа Мартина «пригласили» в полицейское управление городка для дачи показаний. Туда он был доставлен патрульной машиной. Потом он сидел в мрачноватой комнатушке с высоким окном, и человек в форме сержанта полиции, но больше смахивавший на похоронных дел мастера, заносил все, что он говорил, в специальные протокольные бланки. Но сначала ему дали подписать заранее отпечатанное заявление, что показания он дает добровольно и осознает, что сказанное может быть использовано в качестве доказательства в суде. Руки его так дрожали, что расписался он с немалым трудом.

Несмотря на его очевидный испуг, допрос шел достаточно гладко, пока не настал черед рассказать, как Хильда сбежала с баркаса в Хейвене.

— Когда ваши пассажиры сошли на берег, вы остались на баркасе?

Небольшая заминка, потом последовал ответ:

— Нет.

— Тогда что же вы сделали?

— Я пошел вслед за Хильдой, чтобы догнать ее.

— С какой целью?

— Я хотел извиниться, что расстроил ее, — он слегка покраснел.

Сержант добросовестно записал: «Я хотел извиниться, что расстроил ее». На бумаге эти слова выглядели нелепо. Доводилось ли когда-нибудь этому угрюмому сержанту бегать за девушкой, чтобы извиниться перед нею?

— И вы догнали ее?

— Нет.

— Где вы ее искали?

— Я дошел до автобусной станции, но там ее не оказалось. Тогда я подумал, что она могла пойти пешком, и прошелся немного по тропе вдоль берега…

— Но и там ее не нашли?

— Нет, и там тоже.

«Там я не нашел ее тоже», — записал сержант.

— Почему вы не сообщили офицеру, который допрашивал вас вчера вечером, что пошли вслед за девушкой?

После секундной растерянности:

— Я не хотел, чтобы отец знал.

— Что вы пошли за ней?

— Нет, что я бросил катер и заставил пассажиров ждать, что они без меня поднялись на борт. Есть ведь страховка и все такое…

«Я не сказал об этом, потому что не хотел, чтобы мой отец узнал…» — еще одна строчка в протоколе.

В понедельник утром

В понедельник утром дело Хильды Клемо вошло в сводку происшествий за выходные дни, которая легла на рабочий стол Чарльза Уайклиффа, шефа сыскного отдела главного полицейского управления. Краткий отчет завершало резюме: «Некоторые аспекты этого происшествия вызывают озабоченность». Кто-то хотел прикрыть свою задницу.

— Выясни, пожалуйста, что сие означает и какие меры приняты, — обратился он к своей персональной помощнице, невозмутимейшей Диане.

Ответ был им получен уже через полчаса.

— У ведущего дело следователя есть подозрение, что совершено убийство. Девушка из вполне благополучной семьи и, хотя она беременна, считается маловероятным, чтобы она могла сбежать из дома или натворить что-нибудь еще.

— Тогда почему нельзя было так и написать?

— Они продолжают поиски.

— Об этом можно было догадаться. Но за кого они меня держат? Я им что, репортер какой-нибудь?

Диана благоразумно промолчала.

— Вызови ко мне мистера Скейлса.