Уайтбол (СИ)

«…В пятидесятых годах появились публикации о невероятных биотехнологиях циклопов и первых достижениях ученого мира в освоении этих технологий.

Настроения землян начали метаться между страхом перед таинственными соседями, любопытством и — надеждами на свой кусочек прогресса. Оборонная и космическая промышленность активно стригла средства на дальнейшее изучение достижений чужой расы, развитие контактной сферы, и — создание оружия отражения теоретически возможной атаки из космоса…»[14]

Позднее, во время второй экспедиции к спутникам Юпитера, земляне попробуют наладить контакт с Городом на Каллисто. В отличие от ганимедских, каллистианские циклопы окажутся крайне некоммуникабельными. Несколько попыток приблизиться к муравейнику не увенчаются успехом: Город исчезнет, дабы переждать «нашествие» двуногих на другой стороне планеты. Появится версия, что ганимедские «слизни» — разведчики в стане врага: чужая раса готовится к боевым действиям против землян…

Много позже возникла пресловутая гипотеза общего предка — о родственных отношениях между циклопами и биосферой Земли. Якобы жизнь на нашей планете — последствие древних миграций Городов. Оказавшись в неблагоприятных условиях, муравейник, прилетевший на Землю, почти полностью погиб. А то, что уцелело — видоизменилось и положило начало всему разнообразию живых форм на Земле.

Оппоненты заявляли: Город, случись ему упасть на планету с неподходящими условиями, сбежал бы с нее гораздо быстрее, чем ощутил на собственной шкуре, до какой степени эти условия — неподходящие. Оппонентам возражали: во-первых, механизмы перемещений циклопов неизвестны, а, стало быть, непонятно, сумеет ли Город вырваться с планеты с высокой гравитацией. Во-вторых, за миллиарды лет защитные функции колоний могли претерпеть серьезные изменения. За те же самые миллиарды, согласно магистральной теории, земная биосфера прошла путь от первых коацерватных капель[15] до первых космических полетов…

Спор получился основательный и длится по сей день. Фундаментальные теории в науках о Земле хороши тем, что их опытным путем не проверишь, зато спекулировать можно до бесконечности.

Что касается мифической пра-пра-родины циклопов — планеты земного типа — ее достаточно быстро слили за неимением мало-мальски вразумительных гипотез. Сколько миллионов (миллиардов) лет соседи мотаются в космосе? Они и сами вряд ли знают. В какой мере за это время изменилась их физиология? А их родной мир, если допустить, что он еще жив? Случись нам когда-нибудь попасть туда — мы будем бродить по планете, попирая ногами священные камни, но не получим ни малейшего намека на то, что это и есть прародина соседей, а значит (по версии радикалов) — наша собственная.

Не о чем спорить.

…Но все эти идейные войны — гораздо позже. А пока что — первый контакт. Первые шаги на ощупь.

Маленькая колония-отстрелок не обделяла землян вниманием, хвостом таскалась за ними по планете: когда люди установили вторую геологическую станцию в районе полюса, буквально через неделю там же появились и соседи. Вели себя вежливо. В частности, никаких попыток извозить новые времянки антирадиационным клеем не предпринимали.

Впрочем, два купола на полюсе людям тоже не доставляли опасений относительно возможных протечек. Это самому первому не повезло.

* * *

Несколько месяцев после возвращения экспедиция обреталась в отдельном секторе северного лунного города, отведенном под карантин. Пока участников разбирали по косточкам врачи и психологи, большие люди на Земле раскладывали и перекладывали по буквам всю переданную информацию: научные отчеты, доклады техперсонала и должностных лиц, рапорты, обращения, кляузы, сплетни… Уровень нервного напряжения заточенных в карантине ганимедцев то зашкаливал, то падал до абсолютного нуля.

В СМИ появились первые итоги экспедиции. Слухи о Чужих наконец-то получили официальное подтверждение. У потрясенной общественности поехала крыша — отныне и навсегда: появилась тема с непреходящей популярностью.

Превышение полномочий отставного капитана было спущено на тормозах. Сам отставной капитан тоже был спущен на тормозах: его перевели в аналитический отдел на почетную должность технического консультанта. В течение двух лет после возвращения из подмосковного изолятора в летный городок он просил обратного перевода, но все время слышал: «Вакансий нет». «Чего ты к ним ходишь? Неужели не ясно? — сказал как-то старый приятель по службе. — Неужели еще что-то может быть не ясно? Или — совсем гордости не осталось?»