Убайдулла-наме

Между этими событиями Ходжам берды караулбеги мирзабаши[284] явился к высочайшему двору и сообщил, что Махмуд, пришедши в район Гори, грабит те места, что его шайки, поступая так, как это у них в обычае, животы и имущество, захваченное ими, считают своею /172а/ добычею, преграждают дорогу прибывающим Махмуд [между тем] понял, что числа людей, [какое у него имеется в данное время и] на какое он может опереться, недостаточно для того, чтобы ему легко удалось овладеть крепостью Гури, и потому, подобно зверьку акча-куйрук, пустился перепрыгивать с одного места на другое, удивляясь сам своим действиям. Власти города Гури и храбрецы тех пределов, осведомившись о малочисленности вражеского войска, немедленно напали на него и в первой же схватке обратили Махмуда в бегство, гоня его как лисицу; несколько человек из его воинов были отправлены в ад огнедышущими мечами, многие были взяты в плен.

Когда победители доложили государю о проявленном ими мужестве и о поражении тех нечестивцев, государь мира изволил оказать такую милость: “Какое имеет значение, убегает этот бездельник или остается на месте?! Пусть эмиры не обманываются этими словами и не отменяют того, что они намерены сделать”. [За этим] последовало благословенное /172б/ повеление о посылке Мухаммед Ма'сума аталыка, бывшего хорошим старейшиною государства, совместно с Абдуллой кушбеги, тоже принадлежавшим к ханским приближенным, в районы [объятые мятежом], дабы они потушили тот мятеж, пламя которого столь высоко подняло свои языки. Всемилостивый государь, приняв в специальной аудиенции аталыка, поймал птичку сердца сего эмира чрезвычайными милостями, безграничным вниманием и зернами [своих] ласк; он пожаловал ему верхнее платье[285] из глазета[286] и *верхний парчевый халат[287]. Хилый эмир, с самого Самарканда испытывающий страх и опасения, теперь, когда его потребовали одного в специальную приемную государя, пришел в такое волнение, что не знал, в каком месте ему снять калоши, даже головы не мог отличить от ног, [перестав понимать], где он находится. Когда же ему были проявлены царственные милости, то он, придя в свое основное состояние, заплетающимся языком вознес молитву за государя и принес благодарность ему; простерши молитвенно руки, принял на себя выполнение сего важного дела. Он доложил, что в этот поход ему нужно взять с собою несколько храбрецов из войска. Государь отдал распоряжение, чтобы в поход выступили Фархад парваначи утаджи, Мухаммед Рахим парваначи дурман, Ибрагим мирахур кенегес и Ходжа-кули бий катаган. После окончания аудиенции [упомянутый] эмир вышел весьма радостный; состоявшие при нем лица, бывшие до сего в угнетенном состоянии, теперь оживились.

15-го числа месяца шабана 1121 года[288], соответствующего году Барса, выступили походом на Балх. Вступив в область Несефа, занялись изготовлением дорожных припасов.

Ради сбора войска в этой области, где весна обладает Иисусовым /173б/ свойством оживлять все умершее, сделали остановку.

О ПОСЫЛКЕ СЧАСТЛИВЫМ ГОСУДАРЕМ ПИСЬМА С МУМИН БЕКОМ, ХРАНИТЕЛЕМ ПЕЧАТИ, К СЛАВНЫМ ЭМИРАМ И О РАСПОРЯЖЕНИИ ВЫСОКОРОДОВИТОГО МОНАРХА, ЧТОБЫ ПРЕДСТАВИЛИСЬ АТАЛЫКУ НИ'МАТУЛЛА ДАДХА И ДРУГИЕ ЭМИРЫ

Когда Ма'сум аталык и молодцы-военные вступили в Карши, Ибрагим мирахур направился в Шахрисябз с целью привести войска [племен] правой и левой стороны; в ожидании его эмиры все дни пересчитали. В это время Мумин бек, хранитель печати[289], привез драгоценное государево письмо, адресованное на имя аталыка. Когда аталык ознакомился с содержанием написанного, он нахмурился и голова его затряслась. Абдулла кушбеги обратился к аталыку с просьбой, чтобы он ознакомил его с содержанием написанного, несмотря на то, что письмо было на имя аталыка. В письме же было написано так: “та служба, которую принял на себя сей соучастник счастья, несмотря на /174а/ сопутствующее ему бесчисленное войско [племен] правой и левой стороны и других, привлекла желающих принять в ней участие — ополченцев из найман и кунгратов. Короче говоря, Ни'матулла чувствует стыд перед опорою эмиров [аталыком], тайное же [нашего] светоносного сердца заключается в том, чтобы аталык, проявив миру свое величие и старшинство, устроил сборный пункт для войск в определенном месте, свиделся бы с Ни'матуллой дадха и удалил налет пыли, образовавшийся на их отношениях, отнесясь к дадхе как снисходительный отец, а после сего все вместе отправятся совершить [порученное им] важное дело”.