Убегать непросто

– Вежливости! Вы тут какие-то все странные, только о себе и думаете. Как бы время не потерять. Как бы его… Как это? Сэкономить. Я читал у тебя в буке. Особенно мне понравилось «не позволяйте себе работать больше тридцати пяти часов в неделю». Не позволяйте? Серьезно? А ты знал про двенадцатичасовый рабочий день? А крестьянам как? Сказать – не несись, курица, корова, не делай лепехи? Они – то не жалуются, а ты прям куда деваться! Ах, у меня нет времени, ах, я такой занятой. Вот ты, что ты делаешь в то время, когда не работаешь? Сидишь там же, где и работаешь. Ну поел. Ну помылся. Ну и че? Времени хоть отбавляй, а ты даже на танцы не сходишь! Вспоминаю себя. Встанешь утром, воды принесешь умыться, чайник поставишь. Потом до работы бежишь. Можно и лошадей взять, но это совсем уже когда опоздал. Весь день работаешь, иногда и задержишься. У меня друг женатый был, на лесопильном так он и две, и три смены мог отпахать. С семи утра и до двенадцати ночи, а? И не жаловался, говорил, приятно даже, что дети по папке соскучиться успевают.

Илья всерьез распалился. Глаза покраснели, налились кровью, губы тряслись.

– И что ты предлагаешь? Купить усадьбу, завести крепостных и пить чаек из блюдечка? – спросил Денис, пытаясь свести все в шутку.

– Ничего я не предлагаю, я к тому, что надо помочь человеку, если попросил! Человек не может быть один, должен быть рядом тот, кто поможет в трудную минуту. И девочка ведь хорошая, простая. Ухо только в дырках, как подстреленное. Дело нехитрое, заживет! – уже отпыхтев, сказал Леня.

Денис примиряюще улыбнулся и ничего не ответил. У сцены собиралась толпа, ведущий выкрикивал ободряющие речи, и ему это не нравилось.

– Пойдем отсюда, сейчас краской пулять начнут.

Денис двинулся в сторону остановки, разглядывая по пути толпу ожидающих. Все они держали наготове телефоны. Кто-то накинул на себя подобие дождевика, кто-то, по виду, нашел в шкафу старый пуховик. Проглядывали коляски, один стоял со скейтом. И не лень потом отмываться…. Минутная эмоция – и через весь город уляпанным ехать. Интересно, они вообще в курсе традиций Холи в Индии? С неба снова падали крупные хлопья. Им выпала высокая честь смывать краску с лиц празднующих, очищать их от чужеземного. Сибирякам свое бы помнить….

– Холодно, слушай, как. Я в ковосках твоих замерз, и полушубок холодный. Есть нормальный, на шкуре? – ныл под ухом Илья

Раскрыв рот, чтобы сообщить Илье о том, что он нытик, Денис почувствовал вибрацию смарта. Шум дороги ему мешал, и он зашел в глубину стеклянной остановки, утыкаясь взглядом в объявления вроде «Микрозайм. Выгодно. Быстро», «Социальный приют для тех, кто попал в беду». Номер на дисплее не высветился, но его это не смутило. Кто в наше время не любит анонимности?

– Алло! – ответил он, перекрывая виз тормозов подъехавшего автобуса.

– Твоя последняя публикация неприлична. Оскорблениями карьеру не сделаешь. Удали. Для своего же спокойствия.

Как всегда, Денис отреагировал раньше, чем начал думать.

– Интересно, а если я не удалю сообщение, то чем это для меня кончится? Беспокойством? Неспокойствием? Кто вы вообще?

Собеседник помолчал немного, словно обдумывая ответ. Затем ответил спокойным, до неприличия безразличным тоном:

– ОН не любит, когда его не слушают. Оставить тебя без работы по силам. Может, и хуже…

Илья несколько раз постучал по его плечу, показывая, что нужно прекратить диалог, потом попытался вырвать телефон из рук.

– Передайте ЕМУ. Денис не боится никого. У нас свобода слова, и ничего предосудительного я не пишу. Так что удалять пост я не собираюсь, а если будете угрожать, я выложу эту историю в паблик.

– Скотина ты высокопарная, брось телефон! – зашипел Илья и уронил наконец Дениса.

Никто из стоящих на остановке не подошел к нему, даже не оглянулся. Все замерли в ожидании автобуса. У него собака есть, еще укусит, не дай Бог.

Из дневника И.Б.