Убегать непросто

Глаза бегали, но ему и не требовалось в них смотреть. Слышал уже, как ругались с утра пораньше. Небось, эри ее, муж, по-узбекски, опять напился. Денис давно обратил внимание, что гостям с югов совсем мало нужно, чтоб пристраститься, будто стоп-сигнал у них размывает после первого же раза. Анора так и пострадала. Приехал на заработки, куда-то устроился, вызвал ее. Она умудрилась купить еще тут квартиру, впрочем, последнее время в их районе все вторички идут за бесценок, приехала с детьми, а он уже поплыл. Иногда месяцами не слышно их, на работу устроится, затихнет, а уж как сорвется… Пиши пропало. Правда, Анора не являлась месяца три уже с таким расстроенным видом, после того, как самого младшего на улице забыли, и он четыре часа сидел на лавке по темноте. Но, видимо, не судьба. Бабки шептались, мол, развелась бы, на одно дите меньше, но в их вере Бог его знает, как там…. Денис в эту квартиру заехал еще совсем зеленым студентом. Деньги, само собой, таяли, а у родителей не особо хотелось просить, чтоб не отчитываться, и он придумал себе подработку – гулял после универа за деньги с соседскими псами. Брал немного, поэтому без работы не сидел. К тому же, бабки, чьих псов чаще и доводилось сопровождать, жалели бледного в одних и тех же драных джинсах, и норовили сунуть чего-нибудь вкусненького. Анорины дети вечно толклись на улице и как-то, доедая пирожок очередной хозяйки пса, он подавился перед голодными глазами. Пирожки, честно говоря, были так себе – начинки мало, теста море, но дети осушили весь пакет. Через день он столкнулся с ними в другом дворе. Еды при себе не было, но дети узнали его и с удовольствием играли с собаками. Самому младшему было два, и он с удовольствием обкатал спину шестилетнего чау-чау. Как звали малчьишку? Эрлан? После него еще двое младших родилось…

– Ты не думай, если что, они сами посидят, просто если будет возможность, – торопливо говорила она, пока Денис вспоминал, как первый раз прибежала к нему просить присмотреть, чтоб хоть на работу выйти.

– Мне все равно с собакой гулять, закину, конечно же их, домой, не переживай.

– Храни тебя Аллах! – залепетала Анора, – вот брат мой приедет, выгонит его наконец, заживем!

Денис выдохнул. Похоже, она даже не поняла, о какой собаке речь. Ему же лучше – не оправдываться в очередной раз.

Илья наблюдал за сценой, лежа на диване. В руках у него была книжка, с которой смотрела рыжеволосая кокетка, сложившая молитвенно руки в белых перчатках. Денис предпочитал электронный формат в литературе, а потому библиотеку его составляли хозяйские книги или случайно забытые. Эту притащила со смены мама, кажется, что-то про аптекаря и его любовника. Он сильно удивлял Дениса своей образованностью. Денис, как и все молодые, времена родителей-то представлял как Мезозой, а что говорить о 1917? Поэтому он крайне удивился и тому, что Илья читает, и как жадно читает, и как легко он обучается современному сознанию. Ноут так вообще стал его любовью. Научившись кликать мимо порнухи и рекламы, Илья много и жадно читал, впитывая информацию и поражая Дениса новостями. Денис уже привык к нему и воспринимал галлюцинацию как приятного собеседника и провинциального друга, который до сих пор хлопает льющейся из крана горячей воде и не хочет признавать, что Ленин мертв.

– В тебе, оказывается, есть что-то человеческое, товарищ, – иронично сказал Илья, – осталось выяснить автора писем маме, и вообще будешь супергероем. Этим. Батманом!

– Бэтманом, – машинально поправил его Денис. Он открывал следующее письмо, адресованное ему.

«Еще немного, и мы перейдем к действиям».

К черту! К черту приставучих сук, лучше действительно выйти на улицу. Он глянул во двор. Солнце уже хотело нагревать землю, но ему пока не удавалось до конца растопить сибирский снег, и поверхность превращалась в кашу-убийцу обуви. Народ, как обычно, был от кутюр: кое-кто уже успел принарядиться в весенние короткие «прощай, почки», девчонки пытались дощеголять шубами, уже выставленными на «авито». Прошел мужик в тапочках и шортах, не подозревая, что ларек за площадкой позавчера снесли.

– Меня возьми, – услышал он голос Ильи.

– Будто ты меня спрашивать будешь, – фыркнул Денис, набрасывая черную мантию, служившую ему демисезонной курткой.

На правой половине светилось пятно от кофе, но рыться в шкафу в поисках пуховика не хотелось. Во дворе Анорины дети лепили из грязи снеговика, пытаясь поставить ему на голову дырявое ведро, видимо, с мусорки. Илья с неудовольствием рассматривал компанию парней лет девятнадцати, громко гоготавших над поскользнувшейся старушкой. Они шли по раздробленному, дырчатому асфальту, рассматривая плоды фантазии жителей, благоустраивавших двор по своему вкусу.

– Смотри, смотри, там какая-то розовая животина лежит, за слоном синим. И ваза, ваза, боже мой, с цветами! Да за такую вазу на рынке можно было кобылку сменять. А это что за морда устрашающая? С пупыркой еще какой-то? – не переставал восклицать Илья.