Убегать непросто

Довольно быстро одолев регистрацию, которую библиотекарша с неестественной улыбкой нащелкала им на компе, они отправились в зал по мягкому неслышному ковролину. Алиса уныло разглядывала народ, стараясь не шаркать кедами. Здешняя публика была в основном представлена элегантными студентами в костюмах или строгих юбках – карандаш. Они со знанием дела рылись в электронных и обычных каталогах, выписывая, фотографируя, перебирая карточки. Вот за стеклянной стеной в зале иностранной литературы парень сидит в наушниках за аудиокнигой, одновременно делая пометки в ноуте. Девушка в круглых очках просматривает толстый фолиант, кажется, один из библейских трактатов. Все они, обитающие здесь, в библиотеке, выглядели так, будто проводят здесь целые дни. И Алиса, Алиса, которая сама серьезно относилась к учебе и самоотверженно работала над заданиями, вдруг почувствовала себя неловко. Ей сдавило горло. «Я в туалет», – пробормотала она удивленной Лене, смывшись за секунду. Та посмотрела вслед побледневшей подруге, пробормотала что-то вроде «дела сердечные» и открыла учебник Бебчука.

– Тут, конечно, никого. Ученые не писают, – сказала она своему отражению и весело подмигнула.

Ей немного полегчало, и она подумала, что глупо смотреть на других. Да, она редко посещает библиотеку, но во времена Интернета не так и важно. В конце концов, что за приступ паники и самоунижительства?

– На этом, кажется, и закончились мои мысли, – кое-как ворочая языком, сказала она себе, чтобы просто услышать звук своего голоса. Тишина имеет свойство пугать, особенно, когда лежишь связанным непонятно где.

Язык работает. Можно и глаза разлеплять. Против ожиданий, это оказалось не больно и несложно. Свет не ударил в глаза. В комнате стояла кромешная темень, только из окна пробивалась тонкая полоса света. Когда глаза привыкли, Алиса оглядела себя и увидела, что лежит на огромной кровати с деревянной резной спинкой, а руки связаны шелковым поясом. Ноги были свободны, но попытка пошевелить ими закончилась тошнотой. Может, после библиотеки они поехали к экономистам, и она напилась там? Да, пожалуй, так и есть, небось, еще и курили. Нужно закрыть глаза, заставить себя уснуть, а потом все пройдет. И тошнота тоже пройдет. Завтра она задаст Славику, наверняка, его шуточки по связыванию, не зря они сразу друг другу не понравились. Все, спать. Спать.

Из темноты в Алису смотрели двое.

Илья залип в инстаграме. Денис поручил ему наблюдать за судьбой поста и периодически его возвращать, пока редактор окончательно не поменял учетку. Сам Денис валялся на кресле-мешке, впав в какой-то непонятный ему самому ступор. Слишком тяжело было осознать, что его надежды рушатся. Сначала они-таки дозакупились в супермаркете, затем погуляли с анориными детьми. Он, как всегда, привел их домой и включил фиксиков, пока пьяная лошадь храпела в соседней комнате. Старшая из девочек ушла в кухню готовить, а остальные играли с Ильей, параллельно следя за телевизорными приключениями ДимДимыча и его друзей. Наконец Анора вернулась и, спрятав у батареи промерзшие ноги, устало благодарила Дениса. Уходя, они слышали, как дети просили «завести собачку». Дома Илья включил ноутбук и пошел на кухню готовить. Денис, избегая заглядывать в паблик, позвонил отцу:

– Пап, дел много было, завтра зайду шкаф сделать, – сказал он.

Незакрытые гештальты обычно мучили его, к тому же, это был отличный повод отвлечься на несколько часов от происходящего.

– Не волнуйся, сынок. Я маме уже сказал, чтоб она представила, будто мы его не покупали, – донеслось из трубки. – Кстати, как твои успехи? Тебя уже позвали на телевидение?

Для отца пиком карьеры Дениса стал бы телевизионный маркетинг. К поводу и без, но он часто повторял свою любимую рекламу жвачки «а где же розы?». Когда Денис сообщил ему название своей будущей профессии, он не мог не расстроиться. Сказать мужикам? Смешно даже. Более-менее он успокоился, когда Денис показал ему рекламную полосу в заметке, на которой значился слоган, придуманный сыном. Иногда, не признаваясь самому себе, он гордился успехами Дениса.

– Пап, я сейчас не хочу говорить о работе, – построжел Денис.

– А что? Ручки устали рисовать картинки или мозжечок присох к спине? – захохотало в трубке.

– Папа! – раздраженно крикнул Денис, – лучше скажи, как мама себя чувствует?

Трубка удивленно помолчала.

– Что с мамой будет? Работает, в магазин ходила с Лекой сегодня, хочет завтра баранину потушить.

Наскоро попрощавшись с отцом, Денис снова обмяк. Значит, мама ничего ему не рассказала. И он, Денис, тоже не стал рассказывать о своих проблемах. Отец не поймет, не вникнет. Скажет только, мол, махни рукой, еще найдешь, где картинки малевать. Для него моя работа – чушь…

Илья держал спину прямо, брезгливо, но с тайным вниманием разглядывая фото Джей Ло с красной дорожки, параллельно помешивая гречку.

– Публичные бабенки, вот что скажу. В наше время бабы красивше были, не малевались и не ходили с пчелиными губами, – сказал он. – Ой… Денис. Денис!

Что-то в голосе Ильи заставило Дениса встряхнуться. Он уставился на товарища.