Убегать непросто

Шэню понравилась стойкость сына, но вместе с тем и пугал его напор. На какой-то момент он вдруг увидел в карих глазах сына мамин взгляд и по-настоящему испугался. Он оказался на той самой кухне, где томился стейк в хлебе. Они стояли, глядя друг другу в глаза, и вновь он чувствовал, что жалость может заставить его проиграть битву.

– Не смей! – крикнул он, потеряв самообладание. В ту же секунду видение исчезло, а на него месте остался мальчик. Мальчик, неправдоподобно высокий, но все-таки маленький. Его напугал голос отца, но он продолжал бороться со всеми силами тигренка, впервые попавшего в джунгли.

– Не смей, – повторил он. – Ты не имеешь права обвинять своего отца ни в чем. Тебя это совершенно не касается. Это мои. Взрослые дела. – Шэнь немного успокоился и взял прежний курс.

– Ты снова поступишь так, как хочешь? Ну хорошо. Тогда и я буду делать также. С сегодняшнего дня я тебя не знаю. Не вижу. И никого не вижу. Не буду разговаривать с тобой больше. И ни с кем. И есть больше не буду. Вот! – припечатал Роман.

Он отправился в комнату, не оглядываясь ни на кого и не отвечая на Ивановы утешения, хотя, видит Бог, именно ему не отвечать было сложнее всего.

Шэнь раз за разом проигрывал в голове сцену и не мог понять, что его так гнетет. Он надеялся, что Ромка остынет, поняв его, а, может, и поддержит, как было всегда, но предыдущие споры не оставляли такой глубокий след, не задевали его. Ему не хотелось признаваться себе, что его выбило из колеи воспоминание. Одно-единственное воспоминание, которое восстало в сыне. И этого было достаточно, чтобы отвернуться от него. Но как он может отвернуться, как может предать своего наследника? Разве так поступают на Востоке? Была бы девчонка….

Средняя дочь Деминга вышла замуж против его воли. За мужчину, который ушел от прежней жены, оставив троих сыновей без наследства и средств к существованию. У него не было работы, да он и не искал ее, предпочитая сидеть на шее у женщин. Он, толстый, с вялыми пальцами, удовлетворенно насыщался лапшой и уже подсчитывал, сколько принесет прибыли ателье тестя. Деминг же, человек, не терпящий лености, поставил условие: прогнать мужа, или терпеть, но уже не в его доме и не в его семье. Так Демингу пришлось искать работницу на пошив платьев. В семье о ней не вспоминали, и только изредка жена спотыкалась, называя количество дочерей в доме.

Бесшумно, не потревожив пригревшуюся на углях собаку, он отправился назад к машине. Церковь на соседнем пригорке уже спала, но золото колоколок блестело и в темноте, указуя путь. В тишине спящего района слышно было, как разрывается второй, рабочий его телефон.

– Что-то срочное?

– Срочное, хозяин. Видели, какая волна поднялась? Оставлять ее здесь опасно, нужно что-то придумать. Могу придумать насовсем.

– Нет, сейчас не надо. Перевози ко мне. Оставим в зазеркалье. Прямо сейчас.

– Сделаю.

Собрав волосы в хвост, он открыл бардачок, но обнаружил лишь пустую бутылку из-под пепси. Роман, должно быть. Сам он предпочитал мятную воду, но запасы закончились. Развернув машину в сторону дороги, он увидел сбоку собаку. Ту самую, что пришла к нему. Она сидела у таблички «Променад», не шевелясь, словно статуя. На секунду ему показалось, что из темноты на него глядит отец.

Из дневника И.Б.

Сегодня я официально превратился в бродягу. Босяка, врага советской власти. Вот, даже слово «советской» написал с маленькой буквы! Хотел было написать, что не верится, но, наверное, последние дни я сам к этому шел. Работа в банке перестала меня интересовать. Какой смысл играть с облигациями, которые ничего не стоят? Финансовых операций уж давно нет и все, чем мы занимаемся – собираем дань у крестьян и еще не раскулаченных купцов. Нет, конечно, не совсем я без работы – должность комиссара за мной оставили, но обязательства мои выполняет Кобылкин, я же только иногда роспись ставлю.

Наверное, это никуда не годится, но себя привести в чувство никак не можется. Одиннадцати лет я работать нанялся в торговый дом, и с тех пор не бездельничал, а вот поди же ты, занялся. Встаю утром, когда побреюсь, когда позавтракая, а иногда каким есть с ночевки, выхожу в люди и брожу по городу. Он опостылел мне, чужд, но и уехать не могу. Она – здесь. Пропагандировала пожарным Советскую власть, учила мальчика Гадаловых, работала в фельдшерской, если требовалось. Мы забирались в небеса к Параскеевой часовне и часами смотрели на город, разлегшийся в низине. Помню, как мы пили кефир в беседке на Гремячем ключе, и она смеялась над моими усами. Неужели не будет больше этого?

Глава 10

– С собакой нельзя! – предупредил охранник на входе, кивая на рыжую мелочь под ногами.

Денис оглянулся на Марину и спросил:

– Простите, с какой собакой?

Уже раскрыв было рот, охранник глянул на место, где только что обреталась небольшая псина из новомодных пород для дам и не увидел ничего, кроме кроссовок и высоких сапог. Пробормотав что-то вроде «надо взять отгулов», он посторонился. Марина и Денис аккуратно переставляли ноги, боясь оступиться на крутой ступеньке, ведущей в подвал.