Убей-городок

Девочка красивая
В кустах лежит нагой.
Другой бы изнасиловал,
А я лишь пнул ногой.

Но мне больше нравится другое стихотворение. Оно как нельзя лучше отражает нашу действительность.

На рынке подрались собаки,
На драку сбежались зеваки.
Чтобы к собакам пробиться,
Стали кошелками биться.
Так разодрались зеваки,
Что разбежались собаки!

С другой стороны, поэтам и художникам полезно побывать в ссылке или потрудиться на стройках народного хозяйства. Тяжеловато приходится, зато жизненного опыта набираются, да и к народу становятся ближе. А артистам (это я про людей творческих) очень важно не отрываться от той среды, из которой они вышли.

А иной раз и польза для общества. Вон тот же Григорьев химзавод строил.

С бритой головою,
В форме полосатой,
Коммунизм я строю
Ломом и лопатой.

Неплохие стихи. А не попал бы к нам, так и не написал бы их.

Нет, определенно, нужно писателей и художников отправлять в народ. Вон во времена Российской империи в Архангельскую губернию отправили в ссылку социал-революционера Александра Гриневского. Эсер из него получался так себе, зато побыл человек в ссылке, а потом стал замечательным писателем Александром Грином! И неизвестно, состоялся бы он как творческая личность, если бы стал террористом? А Николай Бердяев, которого вологодская ссылка сделала замечательным философом?

Так что будем надеяться, что работа на строительстве химзавода пойдет Прибылову на пользу. Посмотрел я на его рисунки на бумаге и на картоне. Уголь, карандаши, мел. Интересные зарисовки из жизни города, стройки. Начальник спецкомендатуры капитан Банин хвастался, что Прибылов на него классную карикатуру нарисовал, но на выставку ее не дал. Наверное, чтобы остальные не завидовали. Пожалуй, если парень немного остепенится, устроится на работу с записью в трудовой книжке, так его рисунки и в журнал «Крокодил» попадут без труда.

Еще слышал, что начальник спецкомендатуры за организацию выставки – это же важный воспитательный момент! – получил благодарность от областного начальства и команду освободить Прибылова досрочно. Зря, наверное. Посидел бы Сашка еще годик, глядишь, остался бы у нас, и город Череповец приобрел бы еще одного талантливого художника. А строчка о том, что «отбывал наказание за тунеядство», позднее станет не позорным клеймом, а напротив, украшением биографии.

В той жизни я стал похаживать «по музеям и выставочным залам» (была некогда такая телевизионная передача) нашего города уже тогда, когда уволился из милиции и перешел на работу в коммерческую структуру. Впрочем, она была не просто «коммерческой», а градообразующей. Работы стало поменьше, а времени и денег – гораздо больше. Появилась возможность куда-то съездить, приобщиться, скажем так, к шедеврам мирового искусства, вроде тех, что хранятся в Дрезденской картинной галерее.

Мы вышли на остановке, которая в моей истории именуется «Красноармейская площадь», украшена зенитным орудием, благоустроена. Сейчас о будущем времени напоминает мощное здание конторы водников. Некогда водники были самыми богатыми и влиятельными в нашем скромном городе, но постепенно на первые роли вышли строители, а потом металлурги и химики.

В краеведческий музей Маринка идти категорически отказалась:

– Нас сюда каждый год всем классом водили! Пойдем лучше в парк.

Жаль. Я бы сюда зашел, посмотрел, чем отличается этот музей от того, из моего времени. Ну нет так нет. Будет время, так и один заскочу. А пока можно просто пройтись по проспекту Луначарского, бывшему Александровскому.

Краеведческий музей у нас старый. Построен он аж в девятнадцатом веке. Одноэтажное здание, с полуколоннами и куполом. Вокруг музея разбит небольшой садик, украшенный нынче скульптурой пионера с горном. С этим «пионером» связана забавная история, которую я почему-то по той жизни абсолютно не помню. А случилась она не так давно, в июне месяце. Я как раз в больнице лежал, но историю мне рассказали.

В садике тихо-мирно стоит «горнист», а напротив, между новыми домами, установили телефонную будку. Так вот какие-то шутники повадились по ночам утаскивать скульптуру из сада и ставить ее в будку. Народ уже специально шел на проспект Луначарского, чтобы посмотреть, занял ли пионер свое место в будке, а директор музея Татьяна Ивановна только вздыхала и принималась звонить начальнику училища радиоэлектроники, чтобы тот прислал пару-тройку курсантов для оказания физической помощи. Все-таки скульптура, хоть и гипсовая, весила изрядно, и женскому коллективу музея она была не под силу. Начальник военного училища не то матерился, не то похохатывал, но отправлял подчиненных на выручку подшефного музея.