Убей, укради, предай

Реддвей, не раздеваясь, отправился колошматить бит-боя, а Турецкий полез в ящик за кофе. Кофе, как назло, кончился, и чаю один пакетик.

– Пойдем в столовую, – предложил он.

Реддвей подозрительно осмотрелся и кивнул.

– Я не завтракал, – пояснил Турецкий.

Реддвей заговорил, только усевшись за столик и откупорив литровый пакет апельсинового сока (больше ничего ему не приглянулось):

– Меня обвинили в преднамеренном убийстве Симпсона. Устроили… как это… выволочку!

– Кто?

– Неважно… На самом высшем уровне. Предупредили, что обвинение может быть предъявлено в судебном порядке.

– Дай угадаю: ФСБ сделало экспертизу и установило, что пуля выпущена из твоего пистолета?

– Да, – пораженно кивнул Реддвей. – Не понимаю только, когда они успели! Я связался с Вашингтоном, доложил в двух словах, что произошло, сдал пистолет, сел писать рапорт и через час – какой там час! – через сорок минут началось.

– Дерьмо все это, Пит, выкинь из головы. Ты можешь себе представить, чтобы за сорок минут пистолет, который был у меня, доставили из посольства экспертам, провели экспертизу – ночью, заметь; результаты доложили по инстанции, фээсбэшное начальство все обдумало, сообщило вашим, в Вашингтоне тоже посовещались и приняли решение устроить тебе разнос?! Если веришь, что так все и было, должен тебя разочаровать.

– Почему?

– Селезнев и меня обвинил в убийстве Симпсона и даже пистолет не потребовал на экспертизу, – сознался Турецкий.

– Как?!

– А вот так! По-твоему, в ФСБ сидят сверхчеловеки?! Фигня это все! Западная пропаганда. Знаешь, как на фене называется их «экспертиза»? Они нам нахалку шьют. Сильно подозреваю, что они даже не смогут вычислить – я завалил цэрэушника или ты.

– Не знаю, сверхчеловеки там сидят или не сверхчеловеки, – пробурчал Реддвей, – но нахалку они нам пришьют, если захотят, даже обоим сразу. Кстати, что от тебя потребовали?

– Большой и чистой любви, – усмехнулся Турецкий, – чего же еще?! Ну и взаимовыгодного сотрудничества. А от тебя?

– Слава богу, только сотрудничества, – вполне серьезно ответил Реддвей.

Черный. 16 сентября, 12.40

Титаническим усилием воли Черный заставил себя забыть о смерти Симпсона. Умер и умер. Нет человека – нет проблемы. Гораздо сложнее оказалось абстрагироваться от предложения Кулинича поучаствовать в разработке «образа его имиджа». Что это, своеобразная взятка? Или желание взять его, Черного, на короткий поводок? Или попытка замазать и дискредитировать? Голова лопалась от самых невероятных предположений – одно страшнее другого. Чуть ли не впервые в жизни у Порфирия возникла острая необходимость с кем-то поговорить. Причем не с бессловесным Биллом, не с зеркалом, а с живым человеком. Желательно человеком, не имеющим каких-то своих скрытых или откровенных на него видов, человеком чужим, но способным понять и если не вразумить, то хотя бы выслушать.

Но не было такого человека. Разве что Балабанов.

– Только водку не приноси. – Дмитрий Андреевич оказался звонку Черного искренне рад. – Неудобно с пустыми руками – принеси пива.

Надо бы не пиво нести, а деньги, подумал Черный. Пара тысяч баксов для Балабанова наверняка совершенно запредельная сумма, но ведь не возьмет – гордый. Хотя и его воспоминания вполне себе товар, который, естественно, имеет цену. Причем не в пару тысяч, а гораздо большую. А уж услуги психоаналитика тем более стоят денег.

Деньги Черный на всякий случай все же взял, но решил с ними не спешить, а еще запасся немецким пивом, купил два блока «лаки страйк», коробку гаванских сигар и коробку шоколада для старушки мамы.

У Балабанова, однако, было свое видение предстоящего разговора. Откупорив пиво и загрузив «лаки страйк» на батарею, он раскурил сигару и, прищурившись от дыма, поинтересовался:

– Вот ты мне скажи, у вас в Америке как вообще в тюрьмах, можно сидеть?

– В каком смысле?

– В фильмах иногда показывают совершенно противоположное: то одиночные камеры, двор с баскетбольной площадкой, тренажерный зал, телефоны у каждого второго, а то еще хуже, чем у нас. В журнале недавно прочитал: «Судебная реформа США позволила полностью согласовать нормы содержания заключенных в исправительных учреждениях с конвенцией по правам человека». И что это значит?

– Если честно, я этим вопросом никогда не занимался, самому тоже сидеть не приходилось. Точно знаю, что самые комфортные тюрьмы где-нибудь в Дании, Швейцарии или Норвегии и американским до них как до неба, – попытался по-быстрому отговориться Черный и свернуть беседу на Кулинича.

– А такое понятие, как «вор в законе», у вас имеется или это чисто русское ноу-хау? – не отставал Балабанов.

– Теоретики утверждают, что в Америку преступность вместе с традициями завезли итальянцы, китайцы, японцы, русские; по крайней мере, о протоамериканских неписаных криминальных законах я не слышал. И мафии английской, французской или индейской тоже как бы нет. Есть доны, тайпины, лаобани… Но может, вернемся к Кулиничу?