Убей, укради, предай

– Ну зачем так? – Васе явно мешали руки, он не знал, куда их деть, и в конце концов на них уселся. – Я книгу регистрации каждый день просматриваю, если наш человек поселился, в смысле интересующийся, я сам заходил, как будто, значит, на профилактику телефонной линии. А если кому-то совсем невтерпеж было, тогда, понятное дело, ко мне в мастерскую спускались или говорили портье, что проблемы с телефоном, а я, значит, бежал тут же «чинить».

– Ясно, – хмыкнул Турецкий, – а что с вами случилось второго?

– Второго? Второго я шел себе на работу, как положено к восьми утра. Ну и еще перед тем должен был, – телефонист замялся, косясь на надувшегося Реддвея, – кое с кем встретиться…

– С куратором, мы в курсе, – помог Грязнов.

– Точно. Из метро, помню, вышел и дальше, понятное дело, шагаю. И вдруг что-то меня кольнуло, извините за выражение, в задницу. Дальше уже ничего не помню. Очнулся в больнице, капельница, понятное дело, все как полагается. У соседа спросил: какая больница? Интересно просто было, в Склиф положили или так – в обычную. Думал, наверное, инфаркт, в моем возрасте, говорят, бывает такое, или сердечный приступ. Сердце побаливало, но не сильно, когда очнулся. А сосед вызверился на меня как на шизика и сам тоже на вид как шизик. – Телефонист высвободил из-под себя одну руку, покрутил пальцем у виска для большей убедительности, очевидно, в описании шизика и, подумав, вернул обратно. – Врач пришел, начал со мной беседовать. Короче, долго рассказывать, но оказалось, что я во Владике – во Владивостоке, значит, трое суток был в коме, документов у меня никаких при себе не было и денег тоже не было, а «скорая» меня из аэропорта забрала, но и билета у меня не было. Зато в крови обнаружили лошадиную дозу фенобарбитала, а его передозировка – не мне вам рассказывать – вначале, значит, сомнамбулическое угнетенное состояние, а потом кома и летальный исход. Я честно скажу, ну испугался я, в общем. Хорошо, что во Владивосток меня закинуло, у меня там, не знаю, как это правильно называется, брат мужа сестры живет, он меня выручил. Сказал, что я к нему в гости прилетел, а меня, значит, в аэропорту уколом оглушили и ограбили, паспорт украли, деньги – все, в общем. Мы даже заявление в милицию написали, там проверили, оказалось, что я второго из Москвы и прилетел, фамилию нашли в списке пассажиров. Я вначале обратно возвращаться не хотел, думал: отсижусь, подожду. Но непонятно, чего ждать надо. Я ведь так и не понял, кто меня и за что. Короче, денег у родственника занял и вернулся, тут меня знают, быстрее, наверное, разберутся.

– Вернемся к Апраксину, – терпеливо дослушав, спросил Реддвей, – когда вы продали ему последнюю дозу и когда должны были его навестить снова?

– Как раз второго и собирался зайти. Он тридцать первого, когда только поселился, взял на три дня примерно…

– Ну, Вася, – Грязнов по-отечески похлопал телефониста по плечу, – считай, с тем, за что тебя так, мы уже разобрались. Вернее, не за что, а почему. Потому что к Апраксину вместо тебя должен был прийти другой человек, который, возможно, как-то связан с его гибелью. И поэтому у нас к тебе просьба: нам нужно опросить всех твоих клиентов, которых он, возможно, обслужил вместо тебя…

– Не, так не пойдет, – энергично замотал головой Василий, – я так не могу. Мне после этого здесь уже не работать, и скандал будет. А главное – никто вам ничего не скажет, а я в свидетели против уважаемых людей не подпишусь.

– Вася! – почти ласково воскликнул Грязнов. – Этот человек нам нужен. А тебе еще больше, чем нам, потому что фенобарбитал у него, возможно, не закончился и никто тебе не гарантирует, что со следующим уколом ты не отбросишь коньки. Пойми меня правильно, я тебе не угрожаю, но другого пути что-то узнать об этом человеке у нас нет. Так что думай, что тебе дороже, работа или жизнь?

– Я сам все узнаю, можно? – попросил Вася. – Вам не расскажут, а мне расскажут. Я быстро узнаю, честное слово. Сегодня же вечером и доложу.

Грязнов оглядел товарищей и, не видя особых возражений, милостиво позволил:

– Дерзай. Но если до вечера ничего не выяснишь… не взыщи.

– Ну тогда я пошел? – Телефонист резво попятился к двери, пока Грязнов не передумал.

– А телефон как же? – остановил Турецкий.

– Забыл совсем, – спохватился Василий. Не мудрствуя лукаво, вытащил из сумки новый аппарат и подключил к линии. – Работает и пока без лишних деталей.

– Ну что, как впечатления? – самодовольно щурясь, поинтересовался Грязнов.

– Я не понимаю, – недовольно хрюкнул Реддвей, – он же наркоторговец, его место в тюрьме, а он не просто не сидит, он от вас, от органов, даже не прячется, он с вами сотрудничает, и вы с ним сотрудничаете. Может, вы ему еще и зарплату платите?

– Зарплату мы ему не платим, – ответил Грязнов, – хотя его вполне можно назвать нашим человеком, работающим под прикрытием.

– Ты еще скажи, что он пользу приносит: избавляет уважаемых гостей столицы от посещения злачных мест и опасности отравиться некачественными препаратами. А где он берет эти наркотики?