Убей, укради, предай

Турецкий, проклиная про себя Черного на чем свет стоит, нацедил ему в чашку еще коньяка.

– Ну допустим. У вас есть предположения о том, кто за этим стоит и чего именно от вас добивается? Вы утверждали, что ваша книга не содержит никаких ранее неизвестных фактов. Или вы поносите Кулинича сильнее, чем «Нью-Йорк таймс» – русскую мафию, и он решил таким образом намекнуть на необходимость смягчить ваши формулировки?

– Вот этого я как раз не понимаю! Поэтому и пришел к вам. Для сведения: Кулинич пригласил меня в имиджмейкеры.

– И вы согласились?!

– А что мне оставалось делать?

Турецкий тут же раскаялся в своей щедрости, но поправить уже ничего нельзя, выпитого не вернешь.

– По поводу «Нью-Йорк таймс»… В моей книге нет, конечно, чуши, которая ни в какие ворота не лезет, или фактов, слизанных с потолка. Такое впечатление, что Чеботареву, Романову, Пичугину и Кулиничу ужасно не хочется, чтобы я написал что-нибудь не то, особенно в связи с банковским скандалом. Поэтому они стремятся взять меня на короткий поводок. Но никаких конкретных требований мне никто не предъявил… Вы понимаете, в чем ужас?! Я не знаю, чего именно я должен опасаться, чего избегать, чего не делать или, наоборот, – делать! Поэтому я боюсь всего! Всего! – Черный достал из потайного кармана дискету и протянул Турецкому. – Здесь текст моей книги, некоторые черновики, короче – все, что мне известно. Предупреждаю еще раз: читать их необязательно, ничего заслуживающего интереса вы там не почерпнете. И я прошу вас ни в коем случае не скрывать факт моего визита, а, напротив, всячески его афишировать! Я тоже приложу все усилия, чтобы он стал достоянием гласности. Я не хочу, чтобы меня считали эксклюзивным носителем какой-то информационной бомбы! Может, после этого меня оставят в покое.

– Не оставят. Хотите, чтобы я вам реально помог? Дайте мне сведения, которые позволят припереть этих четверых к стенке. На худой конец, хотя бы одного из них.

Черный кивнул на дискету:

– Это все, что у меня есть. Иными словами, у меня нет ничего. Поэтому сделайте, что я прошу, объясните им, что я не знаю ничего такого, о чем неизвестно Генпрокуратуре.

Он ушел. Турецкий в последний раз с досадой посмотрел на бездарно начатую бутылку: нанявшись к Кулиничу на работу, Черный утратил право на уважение и льготный коньяк со стороны следствия. Вопреки предостережениям Черного, он с полчаса просматривал на компьютере его творение и в итоге вынужден был согласиться с автором: для американцев должно быть очень интересно.

А для русских – обидно.

Грязнов. 18 сентября, 11.15

В одиннадцать часов РТР начала трансляцию прямого эфира из подмосковного детского дома в Зайцеве. В этот день детдом посещал сам экс-премьер Чеботарев с внучками. Ряды зевак под телевизором на автовокзале все в том же Зайцеве заметно поредели. Остались те, кому уже совсем было нечего делать и глубоко плевать, что показывает ящик. Или кому небезразличны судьбы оставленных родителями детишек.

Мужчина в кашемировом пальто и кепке, которому это было явно не интересно, со скучающим видом достал из кейса «Спорт-экспресс».

…Чеботарев с внучками обходил комнаты, знакомился с обустройством, бытом учреждения. В просторной светлой столовой ему предложили чай и яблочный пирог – как оказалось, любимое блюдо детдомовцев. Внучки, не отстававшие от деда ни на шаг, с превеликим удовольствием принялись уплетать классический американский десерт, как будто их с утра специально не покормили. Чеботарев маленькими глотками не спеша, как коньяк, пригубливал чай и нахваливал пирог. Потом из столовой все прошли в актовый зал.

Мужчина в кашемировом пальто рассеянно посмотрел на экран телевизора.

Там мелькали детские фигурки, водили хоровод, помахивали платочками. Девочки в национальных русских костюмах, в высоких, расшитых блестками кокошниках исполняли для дорогих гостей старинный танец-хоровод. Громкие аплодисменты Чеботарева, его свиты и присутствовавших здесь же, в зале, ребятишек послужили им наградой. Поклонившись, они убежали со сцены, а на трибуну для выступающих поднялся главный гость. Детдомовцы, торжественно выряженные по такому случаю в белые сорочки, не отрывали от него завороженных глаз.

– Дорогие дети, маленькие наши россияне, – проникновенно сказал Чеботарев, и в зале воцарилось молчание. – Я счастлив, что сегодня вместе со своими внучками посетил ваш замечательный дом. Он действительно является для вас сейчас родным домом. Но есть еще один дом, намного больше этого. Этот дом – страна, Россия, в которой вы живете и в которой вам жить дальше, когда повзрослеете и разлетитесь отсюда в разные ее концы. Мой визит не просто визит вежливости… – Он сделал паузу. Тишина в помещении стала еще напряженнее. Сейчас должна была прозвучать несомненно приятная новость. – Движение «Единение» решило открыть для вашего детского дома отдельный благотворительный счет. И первый взнос уже сделан. На ваш счет переведен миллион рублей!

Взрыв аплодисментов. Радостные лица заведующей, воспитателей, детей.