Убежище

– Часы, – уточнил Клод, – их стрелки…

Сандрина вспомнила свою встречу с нотариусом. Необходимость рыться в прошлом, чтобы припомнить такие ничтожные подробности, выводила ее из себя. «Если это шутка, чертовы дегенераты, вы мне дорого за это заплатите! Статья, которую я напишу, мигом отправит вас в ближайшую психушку…»

– На них было 8 часов 37 минут! – вспомнила она. – И что?

– Нет, 20 часов 37 минут, – поправил врач. – Это время вам ни о чем не говорит?

Молодая женщина невольно задумалась над вопросом и с ужасом обнаружила связь с другим своим недавним воспоминанием.

– В бункере, – прошептала она, – часы над запертой дверью… На них тоже было 20 часов 37 минут… Что все это…

Внезапно Сандрина замерла.

В ее памяти только что ярко вспыхнула еще одна деталь.

Были еще одни часы…

Она встала со стула, до конца не осознавая своих действий, словно невидимые нити управляли ее движениями, словно она превратилась в марионетку судьбы, от которой больше не могла убежать. Клод, Морис и Поль смотрели на нее, не шевелясь. Под их молчаливыми взглядами она подошла к стене и принялась лихорадочно рассматривать висящие на ней фотографии.

Вот он.

Снимок классной комнаты.

Дети сидят спиной к объективу.

Карта Франции на стене…

… и часы…

20 часов 37 минут.

Сандрину охватила дрожь. Ее нервы начали сдавать. Она сжала кулаки так крепко, что ногти впились в ладони, и сильно зажмурилась. Шрамы, спрятанные под кожаным браслетом, тут же загорелись огнем.

Виктор присоединился к остальным, держа в руках поднос с чашками горячего шоколада. Он сел, протянул каждому по чашке и подлил виски Сандрине.

– Что происходит в 20 часов 37 минут? – спросила она, повернувшись к четверым мужчинам.

– Идите сюда, дитя мое, мы вам все объясним.

20

Сюзанна 1949 год

События ускорились два дня спустя.

Сюзанна больше не могла спать. Всякий раз, когда она пыталась заснуть, ей казалось, что она слышит заунывный гортанный звук, доносящийся из леса всего в нескольких шагах от дома. Чаще всего она вставала, усаживалась в гостиной и включала граммофон. Она ставила свою любимую пластинку и пела вместе с Люсьен Буайе, периодически приподнимая шторы, чтобы осмотреть окрестности.

«Говори со мной о любви…»

Но к ее пению всегда примешивались слезы.

Слезы сожаления и страха.

Зачем она согласилась на эту работу? Почему оставила надежду когда-нибудь снова увидеть свою дочь? Теперь она была уверена, что ничего ее не ждет на этом острове, кроме безумия.

Безумие станет логическим концом ее изоляции.

Столь же неизбежное, как грохочущая вдалеке и неумолимо приближающаяся гроза.

Столь же невозмутимое и полное решимости, как немецкие бомбардировщики в чернильном небе парижских ночей.

Но Сюзанна выжила в этой войне. Она прошла через столько испытаний и не собиралась сейчас сдаваться.

После разговора с детьми воспитательница долго размышляла. Она была уверена, что часы, которые воспитанники видели в своих кошмарах, были часами, висевшими в глубине коридора их спального помещения. Вторые часы бункера находились на кухне.

К тому же никто из дневной смены не знал, что скрывается за запертой дверью. Директор запретил всем членам персонала туда заходить под предлогом того, что эта часть сооружения может представлять опасность для жизни.

Сюзанна не знала, что она там обнаружит.

Но она была уверена, что за этой дверью находятся ответы на большинство ее вопросов.

И что эти ответы помогут избавить детей от страха как перед Лесным царем, так и перед летающими часами.

– Ты хочешь, чтобы я сделала что?

Франсуаза не собиралась кричать, но когда она услышала, о чем ее просит подруга, ей не удалось сдержать своего изумления. Обе женщины шли вдоль утеса и курили, воспользовавшись утренней передышкой.

– Всего несколько минут, пока я зайду в его кабинет и возьму ключ.

– Но, Сюзанна, ты не думаешь, что это… опасно? Ты можешь потерять место из-за каких-то детских кошмаров!

Мощная волна хлестнула по скалам, и брызги долетели до женщин, которые даже не заметили соленых капель на своей коже.

– Послушай, я знаю, что это сложно понять, но Виктор, как и все мы, заметил перемены в детях. А то, что сделал Фабьен, говорит о его ненормальном состоянии, и еще…

– Что еще? – встревожилась Франсуаза, затягиваясь сигаретой.

– Рисунки. Я проверила сегодня утром. Теперь они есть во всех комнатах. Визит был нанесен всем детям.

– А если все это просто недоразумение? Ну, я не знаю… Может, просто дежурный заходит по ночам в спальни детей, чтобы проверить, как они спят, или выключить оставленный свет…

– Может! Но я должна все проверить. Это займет всего десять минут. Я беру ключ, открываю дверь, смотрю, что там, и кладу его на место. Десять минут, – заверила ее Сюзанна.

– Во время которых я должна отвлечь директора…

– Именно.

– Надеюсь, ты не имеешь в виду…

– Нет, бог мой, нет! Отвлеки его иначе, я не знаю, скажи ему… Скажи ему, что видела чей-то силуэт в лесу, мужчину, который смотрел на тебя, когда ты курила. Это достаточно серьезно, чтобы он сдвинулся с места.

– Но, Сюзи…

– Прошу тебя! После этого я оставлю тебя в покое со своими историями о кошмарах.