Убежище 3/9 (сборник)

…Была глубокая ночь, когда они подошли к дому, где жили Брат и Сестра.

– Ну вот, поиграешь немного с детками – и пойдем домой, ладно? – Костяная выглядела очень усталой. – Если хочешь, спроси их, какие есть способы вернуться к маме, – они вроде бы знают. Но лично я тебе не советую этим заниматься, Ванюша. Все равно ничего не получится.

В тот вечер Брат и Сестра научили Мальчика, как искать дорогу домой по хлебным крошкам и по маленьким камушкам.

И много, очень много дней и ночей прошло, прежде чем Мальчик убедился в том, что Костяная права: ни камушки, ни крошки, ни какие-либо другие ухищрения не помогали. Из леса не было выхода.

XXII. Путешествие

Я, наконец, согрелась.

Вылезаю из-под матраса. Из своего укрытия.

Сажусь.

Уже почти стемнело. Я не включаю свет – так будет удобней смотреть в окно. Бесконечный хвойно-березовый лес растянулся вдоль железной дороги большой мертвой зеброй.

Я почему-то чувствую себя гораздо лучше. Усталость – это да, но в целом вполне себе ничего… Кажется, даже температура спала. Елки-березы, елки-березы… Никогда я их не любила. Есть что-то в них безнадежное… Какая-то обреченность. И еще от них ужасно хочется спать. Даже не спать – зевать…

Мой рот кривится, послушно готовясь выдавить из глотки зевок, открывается все шире и шире. Сами собой зажмуриваются, слегка слезятся глаза. Вот, вот она, уже на подходе, долгожданная щекотная судорога… сейчас я зевну – нет, не получается… Несколько секунд – и снова приятно и мучительно напрягается гортань, я открываю рот и жду облегчения, жду, когда зевотная волна пройдет через меня, даст мне расслабиться и нормально дышать, глубоко-глубоко вздохнуть… Но слишком густая, клейкая эта волна никак не хочет выплескиваться, медленно утекает в меня и тут же просится обратно наружу… Слезы ползут по моим щекам, я строю гримасы, чавкаю языком, корчусь и таращу глаза. Я просто хочу зевнуть, мне нужно, очень нужно зевнуть… Мне нужно хотя бы вздохнуть… Выдохнуть… Кашлять… Но я не могу – с мягким хлюпаньем что-то сжимается в горле. Там остается лишь маленькая, совсем крошечная дырочка, через которую я тяну, тяну, тяну в себя воздух… его гораздо меньше, чем мне нужно, но это все-таки воздух…

Поезд, покачиваясь, замедляет ход. «О-си-и-новка!» – кричит радостный детский голос в коридоре. И от этой качки, от этого тоненького пронзительного «си-и-и!» мне снова хочется, так непреодолимо хочется зевнуть, что на секунду я перестаю дышать, – и крошечная дырочка в моем горле немедленно стягивается и тихо закрывается – навсегда.

Я все еще вижу… елки-березы, елки-березы, елки-березы… навсегда…

Лес.