Убежище 3/9

Может быть, две-три секунды — две-три секунды между этими его словами и следующими его словами — и были моим счастьем? Бесконечным, оглушительным, беспримесным счастьем, которое по-настоящему, которое один раз в жизни?

— Я могу его забрать?

— Да, но… вы должны понимать, что «вышел из комы» — еще не значит «пришел в сознание».

— Что… что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что ваш ребенок теперь может шевелиться, самостоятельно принимать пищу, возможно, даже ходить… Но — по крайней мере, пока — он как бы совсем не воспринимает окружающую действительность.

— Но он… он хотя бы узнает меня, если я приду?

— Боюсь, что нет. Я же объясняю вам: сейчас он ничего не воспринимает.

Мне захотелось повесить трубку.

— Так вы придете? — словно почувствовав это, забеспокоился директор.

— Да, конечно.

— Сегодня?

— Да. Думаю, да.

Я не пришла. Ни в тот день, ни после. Никогда.

Чтобы не видеть, во что он превратился. Чтобы не знать, какое у него стало теперь лицо, и какое выражение — если есть хоть какое-то… — застыло в его глазах, и какие звуки он теперь издает… Чтобы не видеть, какие он строит гримасы, и как он раскачивается из стороны в сторону, и как он теперь улыбается.

Чтобы не видеть. Не знать.

XVII. Детеныш

— Покушал? Ну вот и молодец, — сказала Костяная, после того как Мальчик, давясь и плача, съел суп и пирожки. — А теперь — тихий час. Ложись спать, Ванюша.

— Я не буду спать, — сказал Мальчик.

— Как это не будешь? Почему? — удивилась Костяная.

— Не хочу.

— А чего же ты хочешь?

— К маме хочу.

— К маме, к маме… Вот заладил. Хорошо. Не хочешь спать — не надо. Так уж и быть. Но только сегодня — в порядке исключения. Дальше у нас будет тихий час строго по расписанию.

— Дальше? — переспросил мальчик.

— Ну да. Дальше. Пока ты здесь будешь жить.

— И сколько же я здесь буду жить?

— Ну, — старуха зажмурилась, что-то прикидывая, — по закону до восемнадцати лет.

— По какому закону?

— По вашему, сынок, по вашему. По человечьему… Ладно, рано тебе еще про такие вещи думать. Пойдем лучше. Давай руку.

— Куда пойдем? — отшатнулся Мальчик.

— Познакомлю тебя кое с кем.

— Я не хочу, — сказал Мальчик и вцепился обеими руками в бревенчатый стол.

На всякий случай. Если она вдруг попробует тащить его силой.

— И что же ты будешь здесь делать? — поинтересовалась Костяная.

— Сидеть и ждать маму.

Старуха разразилась противным квакающим смехом:

— Много же лет ты…ык… так просидишь… ык… ой… так насмешил — аж икота напала! Пойдем со мной.

— Не хочу.

Старуха вдруг перестала смеяться. И икать перестала.

— Придется, — сказала она. — А то…

Что-то в ее лице изменилось. Нос, и без того крючковатый, заострился и как-то странно побелел. И губы тоже побелели. И приоткрылись — нет, скорее, оскалились, обнажив длинный гнилой зуб… клык.

— А то сожгу, — прошипела старуха и указала когтем на печь. — Пирожок из тебя сделаю, Ваня… Терпенье мое не бесконечно. Ты меня лучше не зли, сынок. Ну?! Пойдешь со мной?

Мальчик отпустил стол, медленно протянул Костяной свою дрожащую руку и испуганно сказал:

— Пойду. Хорошо, я пойду с вами.

— Не «с вами», Ванюша, а «с тобой», — Костяная мгновенно подобрела и расплылась в беззубой улыбке. — Мы с тобой будем запросто — на ты.

— Пойду с тобой, — послушно повторил Мальчик.

— И еще — называй меня все-таки мамой, а? — елейным голосом попросила Костяная.

— Вы мне… ты мне не мама, — прошептал Мальчик.

— Я же уже говорила тебе — это не важно. Здесь все детишки меня так называют. Ну?

Мальчик молчал.

— Давай я тебе помогу, — затараторила Костяная. — Давай… я тебе говорю: сейчас мы пойдем кое с кем познакомимся, сынок . А ты мне скажи: хорошо, мама. А то…

— Хорошо, мама, — глотая сопли и слезы, сказал Мальчик.

— Ну вот и славненько, — взвизгнула Костяная и погладила Мальчика по мокрой щеке. — Пойдем. Да ты не смотри на меня так, Ванюша… Я же на самом деле добрая… Я редко из себя выхожу… Ну — не бойся…

Костяная слегка подтолкнула Мальчика к массивной темно-коричневой двери.

— Иди. С ним тебе нужно встретиться в первую очередь.

Мальчик сделал несколько шагов и остановился в нерешительности.

— Постучать? — спросил он.

— Необязательно, — сказала она. — Можешь просто войти. Он ждет тебя.

— Он — кто?

— Тот Кто Рассказывает, — ответила Костяная. — Тот Кто не Может Есть.

— А ты пойдешь… мама? — спросил Мальчик.

— Нет. Я подожду тебя здесь.

Мальчик взялся за тяжелое бронзовое кольцо на двери и потянул на себя. Дверь со скрипом открылась. Он шагнул внутрь.

Там было просторно и светло. Через всю комнату тянулся огромный стол, накрытый ослепительно белой скатертью. Он был сервирован на множество персон.