Убежище 3/9

Мы с Люси сняли квартиру в Риме с довольно приличной кухней и двумя большими, квадратными, невероятно обшарпанными комнатами. Одна из них была спальней. Моей новой спальней. Нашей с ней спальней. Там стояла огромная двуспальная кровать с вечно грязным постельным бельем — поначалу я пробовал часто его менять, но потом бросил: все равно оно пачкалось как-то сразу, само собой. Там было душно и влажно. Там все мгновенно пропиталось прогоркшим запахом ее духов. Туда я теперь приходил каждый вечер. Там я теперь спал каждую ночь. Она громко храпела во сне. А я лежал рядом с ней и думал, что хотел бы уйти оттуда, хотел бы вернуться назад… и вернулся бы, будь на то моя воля.

Вторую комнату Люси называла «рабочим кабинетом». Она задрапировала в ней стены бархатной черной тканью, притащила с блошиного рынка огромное зеркало в массивной позолоченной раме и какие-то вычурные подсвечники, а в центре установила круглый деревянный стол, покрытый зеленым сукном. На двери она повесила табличку, где ее корявым куриным почерком было выведено: «Люсифа — великая русская гадалка».

Откуда она брала свою клиентуру, я понятия не имею, но к ней каждый день приходили какие-то люди, в основном женщины. Русскоязычные, естественно, — на других языках Люси не говорила.

Я никогда не входил туда, чтобы ей не мешать. Но однажды она сама предложила:

— Можешь смотреть, если хочешь. Если тебе интересно.

— Хочу, — сказал я.

Мне было интересно. Мне все еще было интересно, что и как она делает. Она была неподражаема.

Я присутствовал при гадании всего один раз — потом мне уже не хотелось.

В тот день к ней пришла девушка, совсем молоденькая. Она нерешительно постучала в дверь и, затравленно озираясь, просеменила к столу.

— Садись, — властным голосом приказала ей Люси.

Люси была одета совсем уж по-идиотски. Зеленая войлочная шляпа с черной вуалью, какой-то бесформенный черный балахон, толстые зеленые колготки и старомодные каблукастые туфли с массивными серебристыми пряжками. А на руках — длинные, по локоть, кожаные перчатки. Это она правильно придумала, с перчатками. Ее толстые красные руки с короткими пальцами действительно следовало прикрыть — они совсем не походили на руки гадалки. Как, впрочем, и лицо. Так что, возможно, и вуаль — не такой уж идиотизм…

— Что ты хочешь знать, дорогая? — спросила Люси и чиркнула спичкой; зажгла свечи.

— Ну… будущее, — замявшись, призналась девушка.

У нее была глупенькая, но обаятельная мордашка. Она смотрела на нас недоверчиво и, кажется, уже жалела, что пришла.

— А зачем тебе знать будущее? — поинтересовалась Люси.

— Ой, вы знаете, я лучше, наверное, пойду, — залопотала девушка и поднялась.

— Сиди, — ответила Люси.

Девушка послушно уселась. Бросила на меня испуганный и в то же время какой-то просительный взгляд. От волнения она часто дышала — красивая аккуратная грудь приподнималась и опускалась под белой обтягивающей футболкой. Вдох-выдох, вдох-выдох. Я заметил, что она без лифчика. И еще заметил, как пульсирует жилка на ее тонкой шее…

Люси перехватила мой взгляд и весело хохотнула.

Мне стало неловко. Со стороны мы, наверное, выглядели как лиса Алиса и кот Базилио, заманившие в свое логово глупенькую грудастую Буратинку.

— Ну-ка, сними, — прошепелявила Люси.

Она протянула девушке колоду карт — красивых, глянцевых, новеньких. Почти новеньких: пару дней назад я слегка подправил эти карты, по ее просьбе. И научил Люси разбираться в своей системе крапинок и царапинок. Я думал, она ничего не запомнит — она была слишком тупа.

Девушка сдвинула часть колоды тонким дрожащим пальчиком.

— Тридцать шесть сестер, кумовьев и снох, братьев и товарищей, — забормотала Люси, — сослужите мне службу верную, дружбу неизменную. Тридцать шесть карт четырех мастей, скажите мне всю истинную правду, чего мне ждать-ожидать, чего опасаться, за какое дело не браться. Всех вас призываю, называю и выговариваю: слово крепко и картам лепко. Аминь.

Они долго, очень долго возились с картами. Люси что-то там тасовала, снимала, бормотала, потом снимала девушка, потом снова Люси и снова девушка… Некоторое время я наблюдал, а затем отвернулся, чтобы не видеть. Она оказалась на редкость талантливой ученицей, моя глупая Люси; она все-все усвоила. Но меня это почему-то не радовало.

— Ну а теперь начнем, — сказала Люси торжественно.

Я сидел, отвернувшись от них. Но в большом зеркале, прислоненном к стене, я все-таки видел, что делает Люси. Я видел, что она отложила пачку «ненужных» карт в сторону. И видел, какие карты она оставила лежать на столе. Девять штук.

— Девять сестер, кумовьев и снох, братьев и товарищей, — зашептала Люси. — Скажите мне всю истинную правду, чего мне ждать-ожидать, чего опасаться, за какое дело не браться. Всех вас призываю, называю и выговариваю: слово крепко и картам лепко.

Потом она поочередно открыла все девять карт. Все девять пик.

— Что это значит? — занервничала девушка.

Скопление черных хвостатых сердечек ее явно насторожило.