Убежище, или Повесть иных времен

темнице. У нас под ногами — единственное место в мире, где можем мы скрыться

от разбойников. В углу направо, под поленьями, давно наваленными там, ты

найдешь потайной люк, и если только у тебя достанет сил поднять крышку,

то крепкий засов с той стороны удержит его закрытым, по крайней мере,

пока мы доберемся до Аббатства. О Ты, — продолжала я, молитвенно возводя

взор, — единственный, кто может оборонить нас, посылай эти молнии — они

для нас желаннее самого солнца.

Всецело занятые мыслью о ближайшей опасности, лишь спустившись в

подземелье и заперев на засов благословенную дверь, отделившую нас от зло-

деев, вспомнили мы о том, что может ожидать нас в Аббатстве. Понимая, что

лишь безмерно богатый человек может занимать столь роскошное жилище,

мы тщетно пытались представить себе нынешнего владельца. Однако,

полагая, что даже злейший наш враг рад будет выручить нас из беды, так близко

подступившей к нему самому, мы решились презреть все остальные опасения.

Комната домоправительницы, в которую приводил подземный ход, была

безлюдна, но сдвинутая с мест мебель и некоторые другие признаки указывали

на близкое присутствие людей. Я горячо восславила Того, кто позволил мне

снова увидеть мягкий лунный свет, разлитый повсюду после грозы. Все еще

сжимая в руках стержень засова, закрывавшего вход в Аббатство, который

оказался единственным доступным оружием, лорд Лейстер продвигался

вслед моим робким шагам. Сами собой ноги привели меня к покоям миссис

Марлоу — ах, чего бы я не отдала за то, чтобы найти ее там! Я остановилась у

двери приемного покоя, и сердце мое тоскливо сжалось: я знала, что надо

безотлагательно поднять тревогу и призвать вооружиться всех обитателей дома,

но понимала также, что мы вначале испугаем их, появившись словно

существа из иного мира, а затем — сообщив, что наш побег навлекает опасность и на

них, при этом мы даже не ведали, перед кем сейчас предстанем, — все это

вполне могло вселить трепет и в более твердое сердце. Поглощенная этими

мыслями, я почти не услышала звука, который заставил лорда Лейстера

ринуться вперед с такой стремительностью, что я чуть не лишилась тех малых

сил, которые Небеса еще оставили мне. В приемном покое, куда я

последовала за ним, было темно, но за дверью горел свет и слышался женский голос,

выражавший мольбу. Едва только успев распознать в отвечавшем мужском

голосе голос ненавистного Уильямса, я увидела, как лорд Лейстер с

занесенным стержнем устремился вперед с такой отчаянной смелостью, что при его

появлении раздался звук упавшего тела, сказавший мне, что отныне мы в

безопасности. Лорд Лейстер мгновенно выхватил нож из руки негодяя и

приставил к его груди, но тут же понял, что с Уильямсом случился удар, что

наказание, постигшее его, было ужасно, как и его вина, а смерть — мгновенна.

— Мерзкое чудовище! — промолвил милорд, бросая нож. — Нежданно

Небеса покарали тебя.

— Боже милосердный! — вскричала женщина. — Неужели я слышу голос

лорда Лейстера?

Ошеломленная открывшимся мне и всеми предшествующими событиями,

я вступила в комнату, едва держась на ногах.

— Входи, моя дорогая Матильда, — позвал меня милорд. — Никогда более

этот негодяй не причинит тебе зла. Высшая справедливость совершилась

одним ударом, и мне нет нужды становиться убийцей — даже этого разбойника.

Радуясь тому, что одновременно спасена и эта дама, постарайся посвятить ее

в несчастья, которые, как видно, и ее уже коснулись.

— Разве могут быть у лорда Лейстера несчастья, которые бы меня не

касались? — воскликнула дама. — Лишь то, что я обязана ему жизнью, мирит меня

с этим.

Если бы я даже не узнала по голосу прелестную Роз Сесил, то узнала бы

по этим речам. Однако оказаться под кровом нашего заклятого врага было

тяжким ударом.

— Верно ли, что мы находимся в доме лорда Бэрли? — спросил неприятно

пораженный лорд Лейстер.

— К счастью, он в отъезде, — со вздохом ответила Роз, — но ничто не

грозит вам в любом доме, где я хозяйка.

— Вы не знаете, с кем вы говорите, — в свою очередь промолвила я. — Увы,

мисс Сесил, все ли вы еще помните дружбу, которую так часто выказывали

несчастной Матильде? Она неизменно жалела о печальной необходимости

скрывать свою судьбу от сердца столь благородного. Примите же в этот

неожиданный миг признание, которое я всегда желала вам сделать, и скажите,

все ли вы еще готовы любить ту, что была женой лорда Лейстера задолго до

того, как впервые увидела вас, любить ту, которая сейчас обрекает его на

участь изгнанника в собственной стране.

Некоторое время она молча переводила безутешный взор с него на меня,

затем, взяв нас обоих за руки, поцеловала их и, соединив, произнесла с

твердостью спартанки: «Мой друг!» — и тут же, отвернувшись от него, спрятала у

меня на груди залитое слезами, пылающее лицо и рыдая воскликнула: «Мой

избавитель!» Ее красота (еще более очевидная из-за беспорядка в одежде —

вторжение разбойника подняло ее с постели полуодетой), ее невинность и ее

великодушие, казалось, впервые были замечены лордом Лейстером, который

до этой поры проявлял к ней равнодушие, граничившее едва ли не с

отвращением.