Убежище в горах

— Это уже не лезет ни в какие ворота. Садись. В. Джип.

Когда мы снова отправились в дорогу, тишина стала такой тяжёлой, будто превратилась в отдельное существо в салоне, которое давило и поглощало свободное пространство, пока я не почувствовал необходимость подвинуться ближе к окну и дать этому существу требуемое место. Чем дольше это тянулось, тем громче тишина кричала в моих ушах.

Наша еда давно закончилась, и километры оставались позади, пока мы приближались к Крикстоун-Вэлли. Я закрыл глаза, когда мой разум атаковали воспоминания в виде Натаниэля, который отчитывал меня за то, что я обвинял его в том, что по его заверениям не являлось правдой. Такое случалось часто.

— Покажи мне твёрдые улики, Хаксли! У тебя есть факты, или твоя голова просто снова придумывает истории?

— Я просто знаю.

— Детка, ты слишком много думаешь, и твоя умная голова просто рушит всё хорошее. Факты. Объективные мысли. Помнишь, что говорил доктор Кольер?

Я откинул голову на спинку сидения и ущипнул себя за переносицу.

— Прости, — пробормотал я.

Это было первое слово, прозвучавшее между нами за много часов, и оно так долго висело в воздухе без ответа, что я открыл глаза и взглянул на Аспена. Он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев, и смотрел вперёд, сжав губы в тонкую линию.

Я был уверен, что он не ответит, и собирался снова откинуть голову назад, когда он сквозь сжатые зубы выплюнул:

— Я не твоя собственность, Хаксли. Мы никак не обозначили отношения. Мы не встречаемся. Ничего официального. Вообще ничего. Это был очень хороший трах посреди глуши и возможность, может быть, чего-то большего по приезду домой. Если бы тот парень на заправке ко мне подкатывал — чего не было — и если бы я флиртовал с Крисом — чего тоже не было — это тебя не касалось бы.

Злость встала у меня перед глазами пеленой. Очень хороший трах посреди глуши? Разве я не дал понять, что заинтересован в большем? Разве я говорил не достаточно конкретно?

Будто читая мои мысли, Аспен отвёл взгляд от дороги достаточно, чтобы добавить:

— Я сказал, что мы посмотрим, к чему нас это приведёт. Я не знаю, готов ли ты уже к этому. Пока что, на протяжении нескольких часов, я ставлю это под сомнение.

Не трудясь отвечать, так как во мне остался один яд, я снова закрыл глаза и укутался в предпочтительную тишину. Как и все из моего прошлого, Аспен заскочил в состав поезда «тебе нужна помощь» и свистел прямо мне в лицо.

В какой-то момент я провалился в сон и проснулся некоторое время спустя, когда меня толкнул Аспен.

— Эй, до дома осталось минут сорок. Ты хочешь позвонить своей матери и дать ей знать, что почти приехал?

Поток тревоги ударил меня прямо в грудь, пока сонный разум крутил его слова в моём наполовину проснувшемся мозге.

— Остановись.

Мою панику было не скрыть, и Аспен повернул голову в мою сторону.

— Что?! Зачем? — ещё не договорив, он проверил зеркала заднего вида и замедлился, уводя джип на обочину.

Только когда он остановился и повернулся ко мне, я смог сформулировать объяснение своей внезапной вспышки тревоги.

— Она знает, что я еду? — я даже не подумал спросить раньше.

— Она знала, что это возможно, но до сегодняшнего утра я не был уверен, что ты не передумаешь.

Я кивнул, глядя вдаль, куда мы направлялись.

— Ладно. Нам… Нам нужно быть осторожными. Я не буду уверен, в безопасности ли мы, пока не приеду туда. Если люди Россена…

— Хаксли.

Я сосредоточился на Аспене, который ущипнул себя за переносицу с усталым видом, который я множество раз видел в своей жизни. Это было выражение лица наивных людей, которые считали себя неприкасаемыми. Эти люди не слушали, не важно, насколько явно им всё объясняли. Я думал, что Аспен другой.

Он взял свой телефон с приборной панели и протянул мне.

— Пожалуйста, позвони своей матери, — усталость достигла его глаз, и я взял у него телефон, желая найти какой-либо способ заставить его понять.

Натаниэль поначалу тоже мне не верил. Ему понадобилось много времени, чтобы понять, что я могу уловить вещи, которые не улавливают другие люди. И моя мать это понимала.

Я нашёл мамин номер и нажал кнопку вызова, пока Аспен притворялся, что заинтересовался пейзажем. Меня невозможно было одурачить, и я знал, что он краем уха слушает мой разговор.

— Алло? — от её голоса моё сердце сжалось.

— Привет, мама.

Раздался шумный вздох.

— Хаксли, малыш, ты едешь домой?

— Мы довольно близко.

— Ох, милый, — слова выходили из неё с трудом, из-за эмоций. — Не могу поверить, что ты едешь домой.

Этого было практически достаточно, чтобы растоптать все мои беспокойства, но мне нужно было оставаться осторожным и не забывать, какую опасность может вызвать моё возвращение.

— Мама, к тебе кто-нибудь приходил с тех пор, как мы разговаривали в прошлый раз?

— Хаксли, малыш, послушай сейчас меня. Угрозы нет, слышишь?

— Мама.

Она вздохнула.