Убийства единорога

– Если он это сделал, становится понятно, почему д'Андрье, смотря прямо на галерею, не видел никого входящим в бельевую. Это также означает, что все снова попадают под подозрение!

– Включая тебя – не забывай, – указала Эвелин. Теперь она выглядела испуганной. – Это ужасно, Кен! Держу пари, наш друг шеф только потому наконец согласился выслушать Г. М., что его озадачивала эта единственная деталь. Если Гаске услышит о двери, все его доказательства будут идеально соответствовать друг другу. Сержант! – Поколебавшись, она повернулась к Огюсту с таким умоляющим видом, что тот вздрогнул, очевидно понимая, что сейчас последует. – Огюст, вы ведь не собираетесь рассказывать об этом вашему шефу?

Огюст поднялся с негодующим фырканьем:

– Даже не просите меня об этом, мадемуазель! Я обязан исполнить свой долг. Месье Гаске и так будет сердит, что я не сообщил ему об этом раньше, и наградит меня хорошим пинком пониже спины. Нет, нет, нет!

– Пусть рассказывает, – шепнул я. – Тебе это ничем не грозит, а если я наконец смогу убедить Гаске в своей виновности, то…

– То ты погубишь нас обоих – неужели ты этого не понимаешь?

Я попробовал взять иной курс:

– Естественно, вы должны рассказать ему, сержант Аллен… Сядьте, черт возьми! Я не собираюсь вас подкупать – я просто полез в карман за трубкой. Так-то лучше… Безусловно, необходимо все сообщить шефу, но вы не можете сделать это сейчас. Вам приказано оставаться с нами. Давайте обсудим ситуацию без предубеждений.

– Рад, что вы это понимаете, – проворчал Огюст, опускаясь на стул. – Ну, месье?

– Давайте представим, что вы инспектор Огюст Аллен, кем вы можете стать, если разумно подойдете к делу. Вы ведете это расследование и не верите, что я Фламанд, а мисс Чейн моя сообщница. Тогда кого бы вы арестовали? У такого толкового полицейского должна быть какая-то теория. Кто, по-вашему, виновен?

– Строго между нами?

– Естественно!

Поколебавшись, Огюст заговорил вполголоса:

– Я бы без колебаний надел наручники на запястья месье Эрнеста Хейуорда. Вас это удивляет? – продолжал он после паузы. – Так я и думал. Конечно, мой шеф – величайший детектив в мире. Беда в том, что иногда он проявляет излишнюю активность и расследует то, чего не существует. Он всегда ищет изощренность. Допустим, шеф приходит домой вечером и видит пакеты с крупой у себя на пороге. Разве он подумает: «Приходил мальчишка из бакалейной лавки. Интересно, не обсчитали ли они меня снова?» Нет! Он начнет придумывать способы, которыми бакалея могла оказаться на пороге не с помощью посыльного на велосипеде. Что ее сбросили с самолета, что она принадлежит кому-то другому или что в пакете спрятана бомба!

Огюст энергично покачал головой и продолжил:

– Я – другое дело. Мы нашли пятна грязи на подоконнике комнаты месье Хейуорда. Для меня это означает, что их, вероятнее всего, оставил сам месье Хейуорд. Я бы, по крайней мере, спросил его об этом. И что мы узнаем? – Огюст многозначительно поднял указательный палец. – Мы узнаем, что он, по его словам, выключил свою лампу за несколько секунд до того, как услышал крик. Но что он делает потом? Выбегает из комнаты, как все остальные? Нет! Он колеблется и добирается к лестнице последним. Месье Хейуорд говорит, что стоял на галерее, хотя месье Миддлтон, идущий из следующей комнаты, не видел его там.

Я не критикую моего шефа. Только величайший в мире детектив мог изобрести такое великолепное объяснение того, как произошло убийство. Но что потом? Шеф обвиняет вас, месье. Он говорит, что после того, как вы выбежали из комнаты месье Хейуорда, вы сразу же (с оружием под пиджаком) поспешили смотреть на труп. Только затем вы нашли предлог удалиться в свою комнату. Возможно, таким образом вы стремились избежать подозрений. Но мне этот поступок кажется глупым и неестественным. Если бы вы совершили убийство, то разве не побежали бы тотчас же к себе в комнату прятать оружие? В темноте вас бы не увидели, а потом вы могли бы присоединиться к остальным у лестницы. Кто же мог спрятать оружие в вашей комнате? Месье Хейуорд. Кто колебался, прежде чем присоединиться к остальным? Месье Хейуорд. Но вы глупец! – Огюст скорчил свирепую гримасу. – Вы погубили себя, заявив, что у вас есть черный чемодан без второго дна. Должно быть, вы обезумели!

Эвелин и я посмотрели друг на друга. Ее глаза сияли.

– Да, черный чемодан. Во всех прочих отношениях, – искренне сказал я, – мне остается снять перед вами шляпу. Вы победили великого Гаске в его же игре. Черт возьми, почему я не мог подумать о таком простом…

Огюст протестующе отмахнулся, и мое уважение к нему поднялось на пятьдесят градусов.