Убийства на водах

Бал разгорался, оркестр играл недурно и пары кружились при свете цветных фонарей. Вера, пообещав своему спутнику мазурку, осталась сидеть подле знакомой дамы в роскошном розовом платье. Печорин, заметив в бальной толпе оживленно улыбающуюся княжну Мери, пригласил ее на тур вальса. Княжна вальсировала по-прежнему замечательно, и ее талия была столь же гибка и сладострастна, как два года назад. На минуту искушение пробралось в сердце Печорина, но Мери, обретшая мудрость змеи, заметила это и прошептала, склонив головку к уху кавалера: «Уж не хотите ли Вы приняться за старое, monsieur Печорин! Разве Вам не дорога наша дружба?» «Поверьте княжна, я ценю ее выше всех богатств мира», — ответил Печорин, сам устыдившись этой романтической фразы в духе покойного Грушницкого. Он перевел взгляд на танцующих и увидел раскрасневшуюся и удивительно в этот момент хорошенькую сестру Варю, вальсирующую с Красинским. Надо отдать должное — они были идеальной парой, и стоявшие у стен пожилые дамы наверняка любовались ими, вздыхая о невозвратимой молодости. Вальс окончился, Печорин проводил свою даму к княгине и во время кадрилей занимал беседой ее и чету Фадеевых. Но наконец и бесконечные кадрили закончились, музыканты приготовились играть мелодию мазурки. Печорин стал искать взглядом Веру, но ее нигде не было. Подойдя к доктору Вернеру, хромая нога которого не позволяла ему танцевать, но не мешала быть завсегдатаем балов и маскарадов, Печорин спросил, не видел ли тот княгини Галаховой. Вернер предположил, что в ожидании мазурки Вера Петровна могла пойти подышать вечерней прохладой. Печорин вышел на аллею перед гротом и поразился красоте летнего вечера: где-то тихо журчал ручей, листья платанов и лип сонно трепетали, внизу дрожали городские огни, а на горизонте в темноте проступали или, скорей, угадывались громады гор. «Весело жить на такой земле!» — подумал Печорин.

Он прошел по аллее вправо и разглядел в тусклом отблеске фонарей женскую фигуру на скамье. Вера видела неподвижно, наверное, как и он, зачарованная красотой юного летнего вечера. Печорин окликнул княгиню, но она не отвечала. Приблизившись, он сел рядом с ней на скамью и сжал ее руку, но ответного движения не почувствовал. «Вера, — сказал Печорин и попытался обнять княгиню, но она вдруг как-то странно, по косой стала заваливаться ему на колени. Печорин обхватил ее подбородок руками и приподнял голову. Вера Петровна смотрела в вечернее небо пустыми и неподвижными глазами. «Она мертва, — догадался Печорин. — Недаром доктор говорил, что всплеск лихорадочной энергии и внезапного улучшения состояния у чахоточных больных может быть признаком скорого конца». Но тут он почувствовал, что по его руке, обнимавшей плечо и шею Веры, потекла струя чего-то теплого и липкого. Ветерок, расплетая Верин локон, пахнул в лицо Печорину запахом, хорошо ему знакомым — это несомненно был запах крови. Проведя рукой, Печорин нащупал на тонкой шейке Веры под жемчугом глубокую рану. Вера была не просто мертва — она была убита.

В это время на дорожке появился пьяный драгунский капитан, которого выгнала из бального грота скорее всего известная нужда.

— Господин капитан, — обратился к нему Печорин, — вернитесь в грот и позовите сюда доктора Вернера.

— За кого Вы меня, черт возьми, принимаете! Я не Ваш денщик, чтоб бегать с поручениями, — пьяно прорычал капитан.

— Господин капитан — здесь женщина убита, зарезана, — срочно нужен доктор!

Драгун, кажется, отчасти протрезвел и бегом пустился по направлению к гроту. Минут через десять он вернулся в сопровождении хромающего изо всех сил Вернера, за которым следовали княжна Мери и Варенька, которая предусмотрительно захватила с собой фонарь. Доктор, бегло осмотрев княгиню Веру, подтвердил, что она мертва и причина смерти — ножевая или кинжальная рана на шее. Вызвали караульных солдат с носилками, которые понесли тело в мертвецкую военного госпиталя. Следуя за носильщиками, Печорин беспрестанно думал о Вере, о том, кому понадобилось убивать эту почти уже съеденную болезнью женщину, хрупкую, как птичка. Страдала ли она перед кончиной, звала ли его в последнюю минуту?

Когда процессия дошла до госпитальных ворот, Печорин попросил солдат остановиться. Он захотел снять с руки Веры браслет с заветным медальоном и оставить его себе на память о женщине, которая когда-то подарила ему первые восторги светлого чувства. Но браслета на правом запястье покойной не было. Он проверил левое — не было и там.

Глава десятая. Postmortem