Убийства павлиньим пером

— Я имею в виду, оно не существует… Джентльмены, простите мой маленький обман. Я написал это письмо, что является мистификацией и иллюзией. Но я хотел бы показать вам, что у меня были причины его написать. Только таким образом я мог добиться, чтобы за этим домом следили, не устраивая предварительно шума и ссор. Это был единственный способ, чтобы вы явились сюда быстро, вооруженные ордером на обыск, без особого шума и споров. Быстрота была необходима, а также и эффект, который произвела эта операция на нервы определенного человека. Я много недель пытался заставить Скотленд-Ярд задвигаться и наконец понял, что только резкий удар булавкой может заставить правосудие зашевелиться. Правосудие не должно быть слепо, словно богиня; но у него плоскостопие, словно у полицейского.

— Если вы притащили нас сюда из сумасбродства, — пробурчал Мастерс, — тогда я должен вас предостеречь…

— О нет, — довольно резко возразил Дервент, поднимая сигару. — Я, может быть, не в силах показать вам какие бы то ни было чайные чашки, джентльмены, но я могу предоставить вам свидетельства убийства Уильяма Дартли.

Из глубины дома послышались шаги. Дверь из коридора отворилась, и вошел Бенджамин Соар.

В этом деле было несколько случайных встреч, которые имели волнующий результат. Однако Поллард не мог себе представить, что коренастый, смуглый, спокойный мистер Соар будет одним из таких встреченных. Только секунду на его лице сохранялось выражение чего-то такого, что можно было бы назвать атавистическим: безусловно опасное, и не из чисто выбритой цивилизации. Но оно очень быстро прошло. Соар коснулся переносицы, словно бы для того, чтобы убедиться, прочно ли сидят на ней очки. На нем был черный фрак.

— Привет! — хрипло произнес он. — Как вы все здесь оказались? Что вы здесь делаете?

— Это, сэр, мы и сами хотели бы знать, — угрюмо ответил Мастерс. — Мы полагали, что найдем здесь десять чайных чашек и, возможно, труп…

— Это ты их впустил, Дервент? — поинтересовался Соар.

— Я.

— …и теперь нам говорят, что все это что-то вроде розыгрыша, — пояснил Мастерс. — Но вот что я вам скажу: мы имели и до сих пор имеем очень веские причины полагать, что все это — реальность. Этот дом, например. Он не принадлежит никому, а груз с мебелью привезли сюда точно так же, как в те разы, когда мистер Дартли и мистер Китинг были уби…

— Почему вы говорите, что он никому не принадлежит? — потребовал ответа Соар. — Черт побери, сэр, это мой дом; я его купил и заплатил за него. И конечно, груз мебели привезли сюда. Разве не я лично говорил вам сегодня утром, что я переезжаю и что именно поэтому у меня нет алиби на время убийства Китинга?

Наступила тишина, слышен был только шум дождя.

— Да, он это говорил, Мастерс, — подтвердил Г. М., почесывая нос. — Случай убийства — самая большая неразбериха, когда все только и повторяют «я вам говорил». Но в этом письме о десяти чайных чашках с самого начала крылась какая-то хитрость. Джем, я полагаю, что ты прекрасно рассчитал, какой эффект произведет на нас ситуация с пустым домом и мебелью?.. Все будет выглядеть так… — он обернулся к старшему инспектору, — что мы просто вломились в частный дом…

— Который, как говорит закон, является моей крепостью, — досказал Соар. — Я не возражаю против вашего здесь присутствия. Но не могу сказать, что приветствую его, и, кроме того, у меня был тяжелый день. Если только у вас нет никаких неотложных дел, мы могли бы пожелать друг другу спокойной ночи.

— Что ж, сэр, — ответил ему Мастерс с обманчивой бесцеремонностью, — я думаю, у нас есть некоторые неотложные дела. Если это просто уютный частный дом, как вы утверждаете, тогда почему кто-то стоял у окна над крыльцом не так много времени тому назад, в темноте, с револьвером в руках?

— Вы пьяны, — заявил Соар, четко выговаривая слова и двигая челюстью. — Вы сошли с ума. Сэр Генри Мерривейл, вы одобряете подобное? Дервент, не будете ли вы так добры сказать этому психу, что в этом доме, кроме нас двоих, никого нет?

Дервент, которого, казалось, оторвали от размышлений, выглядел озадаченным.

— Да, это правда, как и все остальное, что может быть, а может и не быть правдой, — провозгласил Дервент. — Мы с Соаром здесь одни, насколько я знаю.

— Я был наверху, переодевался во фрак, — продолжил Соар с той же настойчивостью, — и я могу сказать вам, что я не стоял в темноте у окна с пушкой в руках. Кто еще это мог бы быть? Здесь пока нет слуг. На самом деле, дом еще не приведен в порядок, не считая этой комнаты и моей спальни. Мебель не расставлена, и лампы есть только в двух комнатах, поэтому здесь так темно. Но если вы думаете…

Мастерс поднял руку.

— Может быть, вас заинтересует, сэр, та информация, что за домом следили весь вечер? — спросил он и увидел, как на лбу Соара выступил пот. — И поэтому мы знаем, что сейчас в доме находятся три человека. Один из вас вошел сюда в четверть девятого, и вошел через парадную дверь…

— Это быть я, — подтвердил Соар. Надо заметить, что, когда Бенджамин Соар пренебрегал грамматикой, он производил весьма отталкивающее впечатление.