Убийства с уведомлением

– Понимаю, и, наверное, даже уважаю. Раз жребий брошен, позвольте вас в таком случае немного приободрить! Мы с вами обязательно встретимся. Может быть, чуть позже, чем вам хотелось бы, но ОБЯЗАТЕЛЬНО!! Я буду стоять от вас не дальше чем этот киевский остолоп, мнящий себя Эркюлем Пуаро.

Ген прокурор резко обернулся, за его спиной действительно стоял следователь Панасовский. Сколько он там простоял он не знал, но судя по терпеливому и извиняющемся виду, тот явно не слышал последней фразы, произнесенной прокурором.

– Вы будете смотреть в глаза убийце собственной дочери, но даже и не подумаете о том, КТО на самом деле стоит перед вами. До встречи!

Динамик смартфона начал издавать гудки. Засовывая его в карман, ген прокурор осматривался по сторонам с видом затравленного зверя. Панасовский что-то говорил ему. Он не слышал.

На некотором отдалении от них проходил мимо бомж, бросая на скопление людей в форме косые подозрительные взгляды. В другом конце двора, местный житель заливал пока терпящему его копу, что-то о нарушение гражданских свобод. Оператор пытался подобрать для камеры наиболее выгодный ракурс.

Осматривая лица всех этих людей, ген прокурор потихоньку осознавал, на какую жизнь обрек его этот психопат: в КАЖДОМ видеть потенциального убийцу своей дочери, и точно знать, что ни за что не узнаешь его в толпе, даже если смотреть ему прямо в глаза.

Глава 14. Пятая симфония

«Я заблокирован, я только пью и пью!» – эта дурацкая песня не отпускала Андрея Сергеевича уже битый час. Избавиться от нее было невозможно, зато она предельно четко отражала состояние, в котором сейчас находился следователь. Последние три дня после самоубийства Дениса, стали для него сущим адом.

– Это не было самоубийство! – в очередной раз отдернул себя Андрей Сергеевич. – Этот урод промыл бедному парню мозги!

Цепочка событий вновь вернулась к тому роковому выстрелу. Следователь не мог выкинуть эти образы из головы, и знал только единственный способ помочь себе выдержать это самобичевание еще раз. Он налил пол стакана водки, и осушил его за несколько глотков.

Знакомое ощущение тепла начало распространяться от горла вниз к желудку, не принося при этом полного избавления от преследующих Андрея Сергеевича видений, но по крайне мере водка давала возможность пережить это, пока.

Вот он снова несется вверх по лестнице пытаясь понять, что он мог тогда сделать по-другому. А оказавшись на крыше, оценивает все варианты, каким образом убийца смог ускользнуть прямо из под носа следователя. В том, что Саша был на крыше той многоэтажки, Андрей Сергеевич не сомневался. Но куда он делся потом?

Теоретически у него была масса вариантов, но все они при ближайшем рассмотрении были слишком ненадежными, и не вписывались в аккуратный почерк убийцы. Воспользуйся он одним из них, например, попытайся он затаиться в одной из квартир, то потерял бы драгоценное время, и его бы нашли рано или поздно.

Действовать Саше нужно было стремительно, и это оставляло Андрею Сергеевичу лишь один вариант, настолько безумный, что следователь старался не озвучивать его даже себе.

– Только гребанного человека-паука им здесь не хватало! – так и не найдя никакого разумного объяснения произошедшему, он возвращался непосредственно на место преступления.

Один из его подопечных пытался привести нерадивую журналистку в чувства. Она была в состоянии шока, но по крайне мере могла двигаться самостоятельно, и даже давала односложные ответы. Решив, что Катя была в надежных руках, следователь начал методично обводить глазами комнату, намертво запечатлевая в памяти каждую деталь. Больше сюда его вообще могли не пустить.

В комнате царил бардак, даже если и не брать во внимание нарисованный кровью на всю стену древний знак, и два трупа. Судя по всему, последний день своей жизни Дима провел здесь. По всей комнате были разбросаны следы его причастности к употреблению наркотиков. Из общей картины выбивалась только книжная полка.

Андрей Сергеевич почти сразу заметил, что кто-то очень бережно и аккуратно расставил там книги, так чтобы все их названия читались сверху вниз. Все кроме одной. Следователь успел лишь прочитать ее название, когда в комнату, словно метеорит ворвался Генеральный прокурор Харьковской области, он же Катин отец.

В приступе праведного гнева он заявил, что уволит всех к чертовой матери если с его драгоценной дочерью хоть что-то случилось. Он вообще хотел сразу увезти Катю, но Андрей Сергеевич был с ним не согласен, и настоял на том, чтобы ее допросили немедленно. Тогда он еще был следователем Харьковского уголовного розыска.

Генеральный прокурор свое слово сдержал, причем даже еще до того как его дочери помогли выйти через окно восьмого этажа. Допросы следовали один за другим. На 60 часов, комната для допросов стала родным домом для уже бывшего следователя.