Убийства в Бэджерс-Дрифт

Бэджерс-Дрифт по форме напоминал букву Т. Поперечная «перекладина», называвшаяся просто Улицей, была застроена кирпичными муниципальными домами и несколькими частными домиками; также на ней помещался паб «Негритенок», телефонная будка и очень большой и красивый особняк в георгианском стиле. Его стены были выкрашены в бледноабрикосовый цвет, а у одной почти впритык росла огромная магнолия. Позади дома располагались какие-то подсобные строения и две здоровенные силосные башни. В здании почты с двумя надземными и двумя подземными этажами, явно неплохо укрепленном, помещался и деревенский магазин.

Барнеби повернул на опорную «ногу» буквы Т. Черч-лейн была не такой длинной, как Улица, и скоро выводила в открытое поле — миля[4] за милей тянулись посевы пшеницы и ячменя, в одном месте прерывавшиеся прямоугольником рапса[5]. Церковь построили еще в тринадцатом веке, она была каменная, но с современной кирпичной пристройкой.

Чем дальше шел Барнеби, тем более крепло в нем ощущение, что за ним наблюдают. Чужак в маленьком селении всегда становится объектом пристального внимания, и он замечал, что не в одном доме зашевелилась занавеска, когда он проходил мимо. И хотя улица казалась совершенно пустынной, он ощущал напряжение в основании шеи. Инспектор обернулся. Никого. Но тут заметил, как ему под ноги метнулся солнечный зайчик, и взглянул вверх. В чердачном окне бунгало рядом с «Негритенком» мелькнул отраженный стеклом свет, и чье-то лицо быстро скрылось в тени.

Мисс Беллрингер жила в маленьком современном коттедже в конце Черч-лейн. Барнеби прошел по узенькой дорожке, засыпанной опилками и полускрытой буйной растительностью. Рододендроны, лавры, зверобой и розы тянулись во все стороны. На входной двери красовалось кольцо, приделанное к железной бычьей голове, а под ним — объявление в прозрачном пластиковом футляре: «СТУЧАТЬ ГРОМКО». Он так и сделал.

Тут же раздался голос:

— Прекрати! — В доме послышался грохот, как будто перевернулась какая-то мебель, шарканье, затем открылась дверь и появилась мисс Беллрингер. — Прошу прощения, это Веллингтон. Проходите.

Она провела его в захламленную гостиную и начала подбирать с пола упавшие книги. Старший инспектор нагнулся, чтобы помочь ей. Книги оказались очень тяжелыми.

— Понимаете, эти кошки ведь вечно куда-то лезут. Не знаю, кто первый сказал, что они перемещаются осторожно и аккуратно. Наверное, тот, у кого никогда не было кота. Он все время все роняет.

Барнеби заметил Веллингтона — внушительного зверя с иссиня-черной шерстью и белыми лапками — на крышке рояля. Имя ему подходило. У него была морда прожженного вояки, покрытая шрамами и умудренная опытом. Он глядел на людей, собирающих книги, загадочно и как будто насмешливо. Котяра наслаждался заслуженным покоем.

— Ради бога, — махнула рукой мисс Беллрингер, роняя стопку фотографий, — садитесь.

Барнеби убрал с кресла ноты, глиняную утку, банку с леденцами и сел.

— Ну, старший инспектор… — Старая дама уселась напротив него на кушетку. — Что вы выяснили?

— Ну, — отозвался Барнеби, — что-то действительно расстроило вашу подругу.

— Я знала! — воскликнула мисс Беллрингер, хлопая себя по бедру и поднимая в воздух облачко пыли. — Что я вам говорила?!

— Но, увы, похоже, нет никакой возможности узнать, что же это было.

— Расскажите мне все.

Пока Барнеби излагал подробности своей встрече с Терри Бейзли, он разглядывал комнату. Она оказалась довольно просторной, но от пола до потолка загроможденной книгами, вышивками, сушеными цветами и листьями. На трех полках выстроились выпуски классического детектива с бело-зелеными обложками. На каминной доске высилась массивная примитивная каменная голова, а рядом с садовыми дверями висел покрытый паутиной Бен Николсон[6].

— И что нам теперь делать? — Она глядела на него ясно и выжидающе, затем подалась чуть вперед, готовая ко всему.

Барнеби почувствовал, что ему неприятна ее уверенность. Эта женщина словно видела в нем волшебника. Но его соображения по делу (если это все же окажется делом) представлялись смутными и неясными. У него не было кролика, чтобы достать его из шляпы.

— Вы ничего не можете сделать, мисс Беллрингер. Я попрошу полицейского врача осмотреть тело. На это требуется ваше разрешение…

— Конечно, конечно.

— И если он не увидит причин для дальнейшего расследования, то, боюсь, это означает конец делу. — Барнеби думал, что она воспримет его слова с разочарованием, но она продолжала одобрительно кивать.

— Прекрасно. Тело у Брауна. Керридж-стрит. Я напишу ему. — Она быстро взяла ручку с широким пером и индийские чернила и набросала несколько слов на плотной кремовой бумаге. Положив записку в конверт, женщина передала его инспектору со словами: — Я не могу вас дальше задерживать. Вы же дадите мне знать о результатах? Всего хорошего, старший инспектор Барнеби. — Барнеби прикрыл ладонью рот и откашлялся. Когда они шли к дверям, мисс Беллрингер прихватила со столика фотографию в рамке. — Вот, это Эмили. Ей тут восемнадцать лет. Мы тогда только начали учительствовать.