Убийства в Бэджерс-Дрифт

Негромко, с приличествующей месту мрачностью, звякнул колокольчик. Он потревожил лишь одного-единственного человека, находящегося внутри: молодого, почти бесцветного внешне мужчину, который выскочил из-за бархатных занавесей в глубине комнаты. На нем был черный костюм, контрастирующий с его невероятно бледной кожей, прямыми белыми волосами, бледными руками и бледными, чуть желтоватыми глазами, похожими на капли кислоты. Он уже приготовился выразить искренние соболезнования, но, взглянув на посетителей еще раз, мгновенно сменил выражение лица.

— Доктор Баллард, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. А вы…. Нет-нет, постойте… мистер Рейнберд?

— Вы меня помните! — просиял молодой человек. Глаза его при этом не меняли выражения. Создавалось впечатление, что сияет он прямо сквозь кожу. — Дэннис, Сеющий Страх, — добавил он с абсолютно серьезным видом. Потом заинтересованно повернулся к спутнику доктора.

— Это инспектор уголовной полиции Барнеби из Каустонского департамента.

— О!.. — Дэннис Рейнберд не осмеливался взглянуть на инспектора прямо. — Ну, у нас тут вы не найдете никакой уголовщины. У нас все честно и однозначно, как золото.

Барнеби передал ему записку от мисс Беллрингер.

— Если позволите, мы хотели бы увидеть тело мисс Эмили Симпсон. — Произнося эти слова, Барнеби пристально наблюдал за лицом молодого человека. Он успел уловить возникшее и тут же подавленное выражение слишком явного любопытства, смешанного с каким-то патологическим восторгом.

— С удовольствием! — воскликнул мистер Рейнберд, взглянув на послание мисс Беллрингер, а затем взмахом руки пригласил посетителей за занавес. — Мы всегда готовы помочь закону. — Он говорил так, точно для него это было привычным делом.

Они остановились у гроба. Барнеби посмотрел на сухое тело, облаченное в белое. Она выглядела очень чистенькой и действительно высохшей, как будто все жизненные соки ушли из ее тела еще много лет назад. Казалось невозможным, что она когда-то была ясноглазой девушкой с гладким пучком.

— Там куча венков. Ее все любили, — высказался мистер Рейнберд. — Знаете, она еще мою маму учила. И всех тетушек.

— Хорошо, благодарим вас. — Барнеби спокойно встретил высокомерный, с оттенком агрессии взгляд, после чего мистер Рейнберд пожал плечами и испарился.

Доктор Баллард склонился над телом мисс Симпсон. Он приподнял руку, пощупал ступни, потом обнажил грудь покойной и приложил ладонь к ребрам. Окоченение давно прошло, и хилая грудь легко подалась под его большим пальцем. Он нахмурился и надавил еще.

— Что-то не так?

— Очень сильный застой в легких.

— Лесситер лечил ее от бронхита.

— Хм. — Доктор оттянул пальцами веки покойной. — Когда она умерла?

— Три дня назад.

— Ты не в курсе, что он ей прописал?

— Нет. А что?

— Посмотри сюда.

Барнеби пригляделся к желтым глазным яблокам. Зрачки были с булавочную головку.

— Вот это да! И что ты думаешь?

— Я думаю, что тебе надо доложить коронеру.

— И запросить вскрытие?

— Да. — Двое мужчин обменялись взглядами. — Кажется, ты не удивился.

Барнеби обнаружил, что действительно не удивлен. Вероятно, подозрения мисс Беллрингер все-таки подтвердятся.

— Я расскажу, что произошло до этого, — проговорил он. — Как думаешь, кто будет производить вскрытие?

— Наверное, Эйнтон. Другой патологоанатом уехал на месяц на Крит.

— Ему же лучше.

— Позвони мне, когда получишь отчет. Интересно, что они найдут?

Отчет был готов в четверг утром. Барнеби позвонил доктору Балларду, и тот зашел к нему перед полуднем. Пока он читал отчет, Барнеби с интересом следил за его лицом. Оно выглядело очень живописно. Наконец Баллард отложил бумаги.

— Цикута?

— Цикута.

Доктор покачал головой:

— Да уж, вот это случай для коллекции.

— Джордж, это же классика. Медичи. Шекспир. Тот греческий умник.

— Сократ.

— Да, точно. Но, согласись, сегодня чаще используют «валиум» или «могадон[7]», запивая его полупинтой водки.

— Или что-нибудь из сарая с инструментами, что под рукой.

— Именно. Но если вдруг захочется употребить кониин[8], наверное, можно получить его более простым способом, чем дистилляцией из этой штуки.

— Ну, не знаю, — с сомнением заметил доктор. — Его, как правило, нельзя просто так пойти и купить.

— А как он действует?

— Постепенный паралич. Платон очень живо описал смерть Сократа. Тело человека постепенно холодеет, начиная с ног. Но он перенес это очень достойно. Истинный стоик.

— Значит, тот, кто дал ей яд — если кто-то, конечно, давал его, — должен был сидеть и смотреть, как она умирает.

— Вроде того. Бедняжка. Неприятно это все как-то.

— Убийства приятными не бывают.

Доктор Баллард вновь пролистал отчет.

— Очевидно, она перед этим довольно долго ничего не ела. Это ускорило процесс. Но семян в желудке не обнаружено, что свидетельствует в пользу дистилляции.

— Да. Я как раз перед твоим приходом говорил об этом с медэкспертами. Они сказали, что яд растворим в спирте, эфире или хлороформе.

— Но не в воде?

— Нет.

— А это означает, что для того, чтобы ее смерть выглядела естественной, она должна была его выпить.