Убийства в Бэджерс-Дрифт

— Постараюсь. — Она, нахмурившись, посмотрела на коврик, потом улеглась на него, отбросив в сторону плащ, под которым показались салатовые панталоны из искусственного шелка, и согнула коленки. — Голова у нее была где-то здесь. Все в порядке?

— Да. Благодарю вас. — Но про себя Барнеби проклинал это промедление. Тело убрали. Никаких фотографий. Никаких следов.

— Конечно. — Мисс Беллрингер медленно поднялась. — Доктор Лесситер, наверное, — Барнеби помог женщине встать, — о, благодарю вас, старший инспектор! Наверное, он передвигал ее при осмотре. — Она наблюдала, как Барнеби подходит к буфетам и рассматривает их. Некоторые из тарелок были особенно хороши, с золотой росписью.

— Это Мейсен[12], — кивнула влево мисс Беллрингер. — А вон там — Коулпорт[13]. Есть еще пара предметов, которые она привезла из Франции. Давным-давно мы любили кататься на велосипедах по распродажам. Покупали все, что нам нравилось.

Между буфетами на маленьком столике стоял телефон, рядом лежала стопка книг. «Золотая сокровищница» Пелгрейва[14], несколько сборников пьес, «Достижения садоводства» и «Юлий Цезарь» издательства «Мермейд».

— Она так любила Шекспира. Шекспир и Библия всегда были ее настольными книгами. Пища для ума и комфорт для души. — «Юлий Цезарь» лежал наверху стопки раскрытым, рядом валялась лупа. — Театр она тоже любила. Раньше, когда она еще водила машину, мы часто туда выбирались. Хорошие были времена. Лучшие в жизни. — Мисс Беллрингер достала большой носовой платок в красно-зеленую клетку и шумно высморкалась.

Они прошли наверх. Только одна из спален оказалась обставлена. Узкая постель старой девы, обои в незабудках, поблекшие бархатные шторы. Мило и невинно, как старинный корсет. В соседней комнате была устроена кладовка. Там был пылесос, несколько коробок, бутыли с домашним вином, часть прозрачных, часть мутных, одна-две тихонько булькали.

— В эти выходные она хотела разливать жимолостную наливку. Знаете, она немного похожа на «сансерре»[15].

Они спустились обратно по узкой лестнице и вернулись на кухню. Барнеби проговорил:

— Где-то должна быть открытая бутылка. Она пила что-то спиртное перед смертью.

— Можно посмотреть в погребе. — Мисс Беллрингер показала на маленькую синюю дверцу в конце кухни и добавила, опоздав всего на секунду: — Осторожно, ступеньки!

Барнеби всмотрелся в полумрак. Свет едва пробивался из маленького окошка под потолком, скрытого листьями лавровишни, растущей прямо у стены, и затянутого проволочной сеткой. Окно закрывалось на простую задвижку, которая оказалась сломана. Барнеби достал платок, взялся за задвижку, потянул раму, открывая окно, потом снова аккуратно закрыл его. Окно оказалось достаточно широким для того, чтобы в него мог пролезть человек среднего телосложения.

В погребе были каменные полки, заполненные бутылками и банками с домашним соусом, абрикосовым вареньем, медом. Баночки с медом были помечены цветными ярлычками с надписанным годом сбора. В большом тазу лежали сливы, вероятно, для приготовления различных джемов и желе. Еще она солила красную фасоль, точно так же, как его мать. Рядом с дверью обнаружилась полупустая бутыль вина. Из бузины восьмилетней выдержки.

Барнеби открыл заднюю дверь и жестом подозвал Троя.

— Мне нужно, чтобы вы засвидетельствовали показания. — Они вернулись в гостиную и сели, мисс Беллрингер выглядела слегка озабоченной и очень серьезной.

— Сейчас, — сказал Барнеби, — я хотел бы, чтобы вы…

— Подождите секундочку, господин старший инспектор. Вы не говорили… вы понимаете… вы можете брать здесь все, что угодно, в качестве доказательств… все, что…

— Мисс Беллрингер, это просто свидетельские показания. В данном случае нет такой необходимости, уверяю вас.

«Вот она, вечная проблема с обывателями, — подумал сержант Трой, — которые посмотрели по телевизору парочку так называемых «полицейских драм» и думают, что все знают». Так как Барнеби сейчас не видел его лица, он позволил себе слегка усмехнуться.

— Если можете, расскажите мне все начиная с того момента, как вы впервые оказались в доме.

— Я зашла в кухню…

— Почтальон был с вами?

— Нет. После того, как он сообщил мне, он отправился дальше по своим делам. Я открыла заднюю дверь и нашла ее там, где вам показала.

— Вы прикасались к телу?

— Я не передвигала ее, но… Я взяла ее за руку.

— А что-нибудь еще вы трогали?

— Тогда — нет. Приехал доктор Лесситер и осмотрел ее… конечно, он ее двигал. Потом он позвонил, чтобы приехали за телом. Он объяснил все насчет свидетельства о смерти и спросил, кто будет заниматься организацией похорон. Я сказала, что я, и пока мы ждали машину, боюсь, я… — она, смущенно покраснев, взглянула на Барнеби, — …боюсь, я немножко прибралась здесь.

— Что именно вы делали?

— Там, на телефонном столике, стояла чашка с какао и пустой винный бокал. И это показалось мне несколько странным.

— Почему же?