Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

Люди ничего не подозревали. Она выглядела именно так, как человек, которого оправдали после обвинения в убийстве. Как-то днем я успела вытащить ее за волосы из бочки с дождевой водой. Глупо, конечно, ведь это было как раз то, чего я ждала, но не все могут смотреть, как умирают люди. Но в следующий раз она утопилась в пруду и ее не успели спасти.

— Но ведь у вас было алиби? — совсем по-дружески спросила миссис Брэдли.

— Да. Вполне убедительное для следователя. Я, кажется, вам говорила. Мне предложили выступить на собрании матерей. Наш священник был таким хорошим человеком. Заботился о нас обеих. Я ему очень обязана.

— Что вас заставило выдать себя за сестру?

Бросив на миссис Брэдли пытливый взгляд, Белла небрежно ответила:

— Да не знаю. Просто хотела забыть про суд и все неприятности. Но я не слишком много от этого выиграла, так ведь?

— А почему вы мне сразу об этом не сказали? Вам бы это никак не повредило. Если вы хотели начать новую жизнь, почему вы полностью не сменили имя? В конце концов, имена Тесса Фоксли и Белла Фоксли не настолько отличаются друг от друга, чтобы вам имело смысл скрываться под именем сестры. Давайте трезво смотреть на вещи.

Но Белла упрямо покачала головой.

— Это не имеет значения. Мне всю жизнь не везло.

— Но мне кажется, что причина, по которой вы выдали себя за сестру, совсем другая. Вы ведь знали, что мальчики убиты.

— Хватит об этом, — оборвала ее Белла.

Вопросов к ней больше не осталось, и миссис Брэдли собралась уходить.

— Приходите еще, — сказала обвиняемая уже другим тоном, гораздо приветливее, чем ожидала ее посетительница. — Приятно поговорить с умным человеком.

— Благодарю вас. У меня к вам еще два-три вопроса, и я с удовольствием воспользуюсь случаем.

— Добро пожаловать! — почти добродушно произнесла обвиняемая.

Миссис Брэдли возвратилась в Стоун-хаус, полная оптимизма, и провела там пять дней. После этого она отказалась от идеи пожить в деревне, где утонула Тесса Фоксли, однако нанесла там три визита. Алиби Беллы Фоксли выглядело весьма убедительным, хотя теоретически несколько хромало. Огромный риск, связанный с перемещением тела сестры средь бела дня из бочки для дождевой воды в деревенский пруд, мог позволить себе только маньяк. Но Белла Фоксли при всех своих особенностях сумасшедшей не была, и миссис Брэдли без сожаления отвергла версию местного дурочка об утоплении Тессы в бочке. Скорее всего, он стал свидетелем того, как Белла спасла сестру от самоубийства, вытащив ее из пресловутой бочки.

Следующая задача — найти двоеженца, женившегося на Тессе, — оказалась не столь трудновыполнимой, как опасалась миссис Брэдли. Мужчина, отсидевший свой срок, работал в приюте Армии спасения. Он с готовностью откликнулся на объявление миссис Брэдли, подтвердил свою личность и признал, что у Тессы «было не все в порядке с головой». Он также сообщил, что связался с ней из-за денег, но, узнав, что здесь ему ничего не обломится, быстренько сделал ноги. А отсидев, он «исправился», и теперь ему нечего бояться.

Тщательно просеяв все факты и свидетельства и выпарив ложь, миссис Брэдли получила сухой остаток в виде истины, которая сама по себе казалась не столь уж ценной, но позволяла сделать определенные выводы. Тесса была слабой, нерешительной и склонной к самоубийству.

— На основании тех улик, которыми мы располагаем в связи со смертью Тессы, я бы не стала настаивать на повешении Беллы Фоксли или кого-либо еще, — заявила сыну миссис Брэдли.

— Например, Мьюриэл с ее рисовым пудингом, — продолжил с усмешкой Фердинанд. — И что дальше?

— Дальше еще одна встреча с обвиняемой, чтобы наметить новые пути поиска, — отвечала миссис Брэдли с довольным смешком.

— Кто ищет, тот всегда найдет, — иронически заметил Фердинанд.

Но ответом ему был лишь еще один смешок.

«Она явно что-то недоговаривает, — подумал Фердинанд. — Где же мы все-таки прокололись?»

Вторая встреча с обвиняемой была не столь результативна, как первая. Белла с мешками под глазами и землистым лицом, саркастически подняв брови, насмешливо приветствовала миссис Брэдли.

— Никак это опять вы?

Миссис Брэдли радостно это подтвердила.

— И когда ждать этот ваш спектакль? — поинтересовалась обвиняемая.

— Точно не знаю. Но скажите мне, мисс Фоксли, этот ваш дневник вы писали сами?

— Дневник? Ах да, дневник. Вам его Элиза Ходж дала?

— И да, и нет. Его нашел в доме вашей тетушки маленький мальчик, мой внук. Как вы, вероятно, знаете, Элиза летом сдает дом.

— Очень мило. Да, я вела дневник. Потом перестала, не помню уже когда… Но вы, вероятно, знаете, к какому времени он относится.

И она с надеждой посмотрела на миссис Брэдли, словно ожидая, что та не знает.

— На ежедневнике был указан год, напечатан прямо на обложке, и хотя само по себе это ни о чем не говорит, поскольку заполнять его могли в любое время, однако события, о которых идет речь в дневнике, позволяют без труда установить даты. Скажите, мисс Фоксли, хотя вы и не ответили на мой предыдущий вопрос…

— Какой именно?

— Вы сами писали дневник?

— О господи! Конечно сама! Что за глупый вопрос!