Убийства во Флит-хаусе

– Да, полностью согласна. – Джаз вновь зевнула. – Ладно, мам, пообещай, пожалуйста, держать меня в курсе. Завтра у меня работы по горло, и я буду очень благодарна тебе за сообщение о папе.

– Конечно. Ложись-ка ты спать. И удачи на завтра.

– Спасибо, мам. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, родная. Сладких снов.

Блаженно кутаясь в одеяло, Джаз лежала в темноте и думала о всех тех людях, чью жизнь любовь не обогатила, а разрушила.

* * *

В половине восьмого утра Джаз постучала в двери Дженни Колман.

– Кто там?

– Инспектор Хантер, мисс Колман. Простите за ранний визит, я хотела застать вас до ухода в школу. Можно войти?

– Ну конечно, инспектор. – Дженни, явно разволновавшись, провела Джаз в гостиную. – Я что-нибудь нарушила?

Джаз села на диван, Дженни пристроилась на краешке кресла напротив, нервно стиснула руки.

– Нет-нет. Я просто решила, что интересующий меня вопрос лучше обсудить наедине.

– Ох, инспектор, о чем вы? – испуганно спросила Дженни.

– Перейду сразу к делу, – мягко начала Джаз. – Вчера вечером я посетила леди Эмили Конот. Она рассказала мне о вас и Корине Коноте. А также о ребенке, которого вы родили сорок лет назад.

Дженни словно пощечину получила. Она сидела молча, глаза медленно наполнялись слезами.

– Простите меня, – попросила Джаз. – Я понимаю, что тема для вас болезненная, но мне нужно знать, права ли Эмили Конот. Вы действительно родили ребенка от Корина?

Дженни оцепенело кивнула. Достала из рукава носовой платок, приложила к глазам.

– По словам Эмили, вы узнали о беременности лишь после смерти Корина.

Дженни вновь сумела лишь кивнуть.

– И Хью Данман вам помог?

– Да, да, помог, – умудрилась прошептать Дженни. – Он проявил такую доброту… Не знаю, что бы я тогда без него делала. Хью все устроил, а затем нашел мне место здесь, в Святом Стефане. Я не выдержала бы возвращения домой, понимаете, к маме с папой, они жили и работали в поместье Конотов…

– Понимаю, – тихо сказала Джаз. – Ребенка отдали приемным родителям?

– Да.

– Мальчик или девочка?

– Мальчик. – Дженни вытерла глаза. – Чудесный маленький мальчик.

– Ясно. – Джаз ощутила прилив адреналина. – Дженни, вы догадываетесь, кто его усыновил?

– Нет. С этим у монашек было очень строго. Они считали, что нам, роженицам, лучше не знать дальнейшую судьбу малышей. Правильно считали. Какой смысл? Детей все равно не вернуть… – Дженни громко высморкалась. – Худший день в моей жизни: я родила и через несколько часов лишилась ребенка. Потом приходит молоко, ты еще вся слабая, и монашки перевязывают грудь, пока молоко не перегорит… Простите, инспектор, вам такое ни к чему.

– Дженни, – Джаз подалась вперед, решив проверить свою гипотезу, – вы не оставляли монашкам какой-нибудь вещи, чтобы те передали ее новым родителям малыша?

– О нет, мне бы ничего подобного не разрешили. – Дженни покачала головой, однако в глазах мелькнуло сомнение.

– Точно, Дженни?

– Да-да, я ничего не оставляла монашкам. Честное слово.

Джаз попробовала зайти с другой стороны:

– Хорошо. Сформулирую вопрос иначе: возможно, вы сумели спрятать что-нибудь на младенце? К примеру, небольшую вещицу, которую новые родители нашли бы и сохранили до его взросления?

Дженни в ужасе прикрыла платочком рот.

– Откуда вы… Да! Да, спрятала! Спрятала! – Она расплакалась по-настоящему. – Я мечтала, чтобы мой мальчик узнал о своем происхождении! Он сын лорда, пусть отец и умер, а мать – обычная поломойка, от которой Коноты хотели избавиться!

– Ничего, Дженни, поплачьте.

– Простите, инспектор. Вы все знаете… Для меня это просто шок… Я столько лет хранила тайну, понимаете…

– Понимаю, но беда в том, что всего я не знаю. Я вас вовсе не осуждаю, Дженни, не подумайте. Лишь прошу: помогите собрать кусочки головоломки. И поскорее. Если вы в силах продолжать, скажите, пожалуйста, что именно вы спрятали на ребенке?

– Я… я дала ему кольцо, кольцо с печаткой, на которой выгравирован герб Конотов. Меня за это не накажут? Я его не крала.

– Нет, Дженни, не накажут. Где вы спрятали кольцо?

– Ну, – та шмыгнула носом, – перед тем как забрать малыша, монашки оставили меня с ним на несколько минут. Его уже одели, чтобы передать новым родителям. – Дженни улыбнулась: – Такой миленький: в шапочке и башмачках – и такой крохотный. На нем под ползунками был подгузник – знаете, старомодный, из махровой ткани. Сейчас такими уже не пользуются. Он застегивался на большую булавку. И меня осенило: я расстегнула булавку и надела на нее кольцо. Потом скрыла все в складках подгузника и натянула ползунки. – Она вздохнула. – Я так и не узнала, что стало с кольцом. Может, его нашли монашки. Или родители позже не захотели его хранить, чтобы ничего не напоминало о прошлом малыша.

Сердце Джаз сжалось от сочувствия.

– По-моему, Дженни, вы это здорово придумали, я вами восхищаюсь. Правда-правда.

– Я бы все отдала, лишь бы оставить мальчика себе, – Дженни всхлипнула. – Это была частичка Корина. Понимаете, я любила его. До сих пор люблю, хотя он умер сорок лет назад. Думаю о нем и о нашем малыше каждый божий день.

Джаз потянулась к Дженни, взяла за руку.