Убийственная красавица

Кэрри, естественно, не хотела, чтобы я признала свою вину. Сказала, что мы сможем выстроить сильную защиту, сославшись на химический дисбаланс, на какие-то очевидные нарушения моего генетического кода (привет папаше). Она утверждала, что ситуацию усугубили трудное детство и враждебная атмосфера в средней школе Торранса, и обвинила моих одноклассников в том, что они довели меня до безумия. Но если хотите знать мое мнение, подобные рассуждения бессмысленны и изначально обречены на провал: это все равно что попытаться отгадать древнюю загадку про то, что появилось раньше — курица или яйцо. Какая разница, что было вначале?

Нет. Важно лишь то, кто смеется последним.

Кэрри упрашивала меня не признавать свою вину на основании того, что у меня не все в порядке с головой. Мол, время от времени я была как бы и не я вовсе, а потому не ведала, что творила. Но на это я бы никогда не согласилась. Как можно? Я ведь прекрасно соображала, что делаю, понимала, что это нехорошо, а это — признак здоровой психики, как подчеркнул мой адвокат Митчелл Младший («Счастливы служить, готовы судиться и обещаем все уладить»). Но это все равно не убедило Кэрри, которой было гораздо легче считать, что ее единственного ребенка довели до безумия, а не что она породила хладнокровную убийцу. Что ж, на всех не угодишь. И потом, я лично не считаю себя хладнокровной. Кровь у меня такая же теплая, как и у всех.

Есть и хорошие новости: я похудела. Почти на двадцать фунтов, хотя кормят здесь в основном крахмалом и углеводами. Но у меня уже все равно не тот аппетит, что прежде. Может, за него отвечала та часть моего мозга, которую выбила пуля? А может, это все благодаря лекарствам, которыми меня здесь пичкают. Но такой постоянный голод, как раньше, я уже не испытываю, вследствие чего (они здесь помешаны на всяких следствиях) я стала есть меньше и реже. Закусок в Психиатрическом центре Мейпл-Даунз не подают, если, конечно, не считать изюма и свежих фруктов, которые я решительно за закуски не признаю. Это ведь не чипсы или лакричные палочки.

К сожалению, здесь нет спортзала, и это плохо. Особенно для таких, как я, кто привык к физическим нагрузкам. Помните все эти пешие прогулки, на которые меня отправляла бабушка? Уж не говоря о том, что мне приходилось таскать туда-сюда все эти трупы. А это здорово развивает мышцы. Те девушки и весили-то каждая не более 120 фунтов, но тяжесть все равно была немалая, ведь мертвецы почему-то тяжелее живых людей.

Впрочем, я разработала собственную программу тренировок. Она включает в себя в основном растяжку, несколько отжиманий, может, с десяток приседаний и упражнения на пресс, которые я добросовестно выполняю каждый день по полчаса. А чем тут еще заниматься? Я делаю их у себя в комнате, хотя места здесь мало, комната очень маленькая. Она примерно в два раза меньше тех комнатушек в подвале старого дома Кимбла. Но все же в ней уместились двуспальная кровать и белый пластмассовый комод. Разумеется, никаких острых углов. Ничего такого, чем я могла бы себя покалечить.

Хотя у меня нет ни малейшего намерения наносить себе какой-то вред. Уж во всяком случае не сейчас, когда мне наконец-то стало нравиться то, что я вижу в зеркале. Если, конечно, не считать вышеупомянутых вьющихся волос, которые, как я надеюсь, распрямятся, когда отрастут. Я выгляжу чертовски привлекательно, раз уж я сама это говорю. Кто знает: может, однажды я буду вполне заслуженно носить прозвище Сердцеубийца, которым журнал «Пипл» наградил меня после всех этих событий, когда мое имя стало известно всей стране.

Хотя на самом деле журналюга украл это слово из моего дневника. Кто-то из подчиненных шерифа слил им наиболее пикантные цитаты, а те их, в свою очередь, напечатали. И, по-моему, они отвели слишком много места под фотографии Лианы Мартин и Меган Кросби. «Начинающая актриса и певица», как они ее назвали. Вы можете поверить? Я — нет. Потому что на самом деле ее пение напоминает лягушачье кваканье, а диапазон… Как там кто-то сказал про Кэтрин Хепберн? «Ей подвластна вся гамма чувств от А до Б»?[54]

И еще одна правда: мне здесь по-настоящему нравится. Здесь чисто и уютно, у меня прекрасный вид из окна. Тихо, спокойно. Кое-кто, правда, из здешних обитателей, менее устойчивых, имеют неприятную склонность кричать и буйствовать. Но в целом они милейшие люди, чего я не могу сказать о большей части учащихся средней школы Торранса. И врачи здесь очень добрые и вселяют в меня надежду. Никто ни к чему не принуждает, никто не рвется изо всех сил мне помогать. Они просто хотят понять, что и кто довел меня до этого. И им по-настоящему интересно меня выслушивать. А самое главное — они действительно слушают.