Убийственная красавица

В общем, здесь, в Психиатрическом центре Мейпл-Даунз, меня воспринимают всерьез. И мне это нравится. Так что я тоже стараюсь быть со всеми предупредительной и выполняю буквально все их требования. Я рассказала, где найти труп Кэнди Эббот, и разговариваю со всеми, с кем меня просят встретиться. Я стараюсь как можно понятнее объяснить, что заставило меня пойти на столь ужасные вещи: рассказываю про жестокого отца, бросившего меня, когда я была еще совсем маленькой; про последующие неудачные браки матери с такими же подонками; про пластические операции, сделавшие из нее совершенно незнакомую женщину; про ее бесконечные романы с женатыми мужчинами, включая Джона Вебера и Яна Кросби; про постоянные словесные и психологические оскорбления, которым ежедневно подвергали меня мои дорогие почившие тетушка и бабушка, эти два сапога пара. (Извините, не удержалась от метафоры. Миссис Кросби очень бы мною гордилась.) Рассказываю им про ежедневные издевательства в школе, про тычки и унижения со стороны как учеников, так и учителей. В конце концов, все знали, что происходит, но никто не попытался это остановить.

А миссис Кросби в каком-то смысле оказалась хуже их всех, и все потому, что она лицемерка. Да, разумеется, она говорила и делала все, как надо, даже отвезла меня тогда к мистеру Липсману, в тот день, когда мы с ней нашли на обочине труп Фионы. (Кстати, это была вовсе не случайность. Я сознательно затащила ее на то место, где бросила несчастную мертвую Фиону. Знаю, это было довольно рискованно и безрассудно. Первоначальный мой план заключался в том, чтобы оставить труп на самом видном месте, но тогда бы на него наткнулся кто угодно, а возможность была уж слишком хороша, чтобы ее упускать.) Миссис Кросби все время пыталась скрывать свои истинные чувства, но я-то видела, с каким отвращением она смотрит на меня всякий раз, как ей приходилось вызывать меня на уроке, и она буквально ежилась, стоило мне подойти к ней.

Это не только ее вина. И не моя. Не думаю, что реакция миссис Кросби была вызвана чисто физическим отвращением как таковым, хотя и это вполне возможно. Все мы не раз наблюдали, как люди удачливые и благополучные машинально подергиваются при виде тех, кому, по их мнению, не так повезло в жизни. Нет, думаю, скорее ее негативное отношение ко мне было вызвано тем, что я дочь Кэрри Фрэнклин, что моя мать разрушила ее брак и что один мой вид напоминал ей об этом и о том, что она была никудышной женой. Это она, пусть и косвенно, виновна в самом ужасном из всех унижений, которые я претерпела в последние годы, когда однажды при всем классе назвала меня «Ди», лишив меня даже моего собственного имени. «Ди» породило «Дели» и еще хуже — «Биг-Ди», за которым последовала восхитительно непристойная песенка, распространившаяся по всему Интернету.

Но почему я выбрала ее дочь, постоянно спрашивают меня. Разве она не вступалась за меня несколько раз и не оказывала поддержку, даже ценой собственной растущей популярности? Это мне удалось в себе перебороть. Выбрала ли я Меган из-за того, что она прирожденная сердцеубийца с чистой кожей, нахальной грудью и тонюсенькой талией, которая грациозно передвигается и принимает как должное всеобщее внимание? Или потому, что она — именно такая дочь (внучка, племянница), о которой всю жизнь мечтала моя мать (бабушка, тетя)? Им бы не пришлось за нее краснеть, знакомя ее со своими приятельницами и показывая ее фотографии. Она же само совершенство! То, чем меня явно не назовешь. И если бы Ян Кросби женился на моей матери — а в то время это казалось весьма вероятным, — то не только у моей матери появился бы новый муж, но и у меня появилась бы сводная сестра. Мы бы стали одной семьей. Нас бы бесконечно сравнивали, постоянно рассказывая всем о моих недостатках и комментируя мои проступки. Кэрри купалась бы в лучах славы своей гораздо более популярной новой дочери и постепенно стала бы все больше от меня отдаляться. Разве она не занималась всю жизнь тем, что меняла старое на новое? Я бы окончательно потеряла то, что еще оставалось от моей матери, которую я любила, но постоянно разочаровывала. И мысль о том, чтобы до конца жизни быть в роли второй скрипки для этой бездарной простофили, была для меня просто невыносима.