Убийственная осень

Началась игра в испорченный телефон. Однако Кира на все отвечала только «да» или «нет». Шуру она никогда не знала, ни на причале в Кеми, ни на катере ее не заметила и тем более с ней не разговаривала. Ничего подозрительного не видела.

— Да она вообще, по-моему, не понимает, на каком она свете находится, на том или на этом, — сказала Овчарка, когда отец Панкратий и Кира ушли, — так плоть свою умерщвляет.

— Теперь ясно, почему она такая депрессушная. Вину свою переживает. А мы думали, это она убила Шуру и потому в ступоре.

Васса слезла с перил крыльца, и они пошли в дом.

— Ты как хочешь, а мне все равно кажется, что эта Кира чего-то недоговаривает.

— Девушка в расстройстве душевном, тебе ж сказали. Не говорит ни с кем, потому что обет у нее. А мы к ней клеимся. Лучше скажи, скоро водосвятие, пойдем поглядеть?

— Пошли. Все равно делать нечего.

До водосвятия оставалось еще два часа, и Васса решила пока сходить в местный магазин, где продают всякие кремы и маски из морских водорослей. Овчарка, которая никогда не мазалась кремами и не делала себе масок, осталась ждать ее дома. Она попила чаю с хозяйкой. Та все причитала насчет убийства Шуры.

— Никакого порядку в мире не стало. Новостей и то не посмотришь — там взорвали, тут наводнение, в третьем месте маньяк кучу женщин задушил. Женщину как можно убить? Мужика можно. А женщина детей рожает, она голова всему, как можно без женщин? Вон жена у мужика умрет от болезни какой, так пропащий он человек. Женщина без мужика проживет, а он вот без нее как? Вот и спиваются, ползают неделями, забор упал, сарай покосился. Тому, кто женщину тронет, говорят, самая от Бога тяжелая кара будет. Убивца если и не найдут даже, так ему от Бога такая жизнь настанет, что сам признаваться прибежит. Ну, пошла я. А мне мать вообще-то знаешь что говорила? Вот если семь трав сварить и туда вещь какую-нибудь положить мертвякову, в кипящее-то, то убийца против своей воли, а придет и никуда деться не сможет.

И хозяйка прихватила мешочек полотняный с сушеными грибами — кому-то, наверное, обещала продать — и ушла. Овчарка отрезала себе еще кусочек малинового рулета. Потом схватила большую тяжелую кастрюлю и бухнула ее на плиту. Ковшиком зачепнула воды в ведре, налила в нее. Пошла на огород. Нарвала осоки, клевера, потом еще веточку петрушки, укропа. У самого дома вырвала из земли стебелек одуванчика, перепачкавшись одуванчиковым соком, там же лист подорожника прихватила. Смородиновый лист взяла, но потом подумала, что смородина — это скорей дерево, а не трава, вернулась на огород и выдернула из-под забора большой лопух. Сложила все в кастрюлю, выглянула на улицу. Не хватает еще, чтоб пришел кто-нибудь и увидел, как она хренью этой страдает — зелье варит. Тут еще трудность возникла — Овчарка не знала, как зажигают газовую плиту — всю жизнь имела дело только с электрическими. Потом все-таки зажгла, правда, прежде извела штук пятнадцать спичек. Сделала самый большой огонь. Варево закипело и странно запахло. Овчарка тогда принесла Шурины трусы из ее коричневой сумки и бросила их в кастрюлю. Наверное, трусы были из какой-то синтетики. Так что запах стал еще страннее, а потом и вовсе сделался противным. Овчарка даже распахнула дверь. Комары устремились было на веранду, но потом унюхали, что что-то здесь не так, и целыми тучами стали шарахаться от двери. Овчарка терпела-терпела, а потом выскочила на крыльцо. Убийцы, конечно, не было. Тут еще загорелась тряпка, которую Овчарка положила по рассеянности у самой конфорки. Овчарка схватила тряпку, бросила в рукомойник и залила водой. Завоняло гарью.

«Нет у меня таланта к готовке, — подумала Овчарка, — я и в городской квартире как яичницу жарю, так всю кухню разгромлю, а тут, не дай бог, еще пожар могу сделать. Оплачивай потом хозяйке новый дом. Уф, сил нет. Пусть еще пять минут покипит, и снимаю. Я и так знала, что это все хрень».

И Овчарка пошла в дом и закрыла дверь. Только она подошла к плите, дверь заскрипела и Овчарка уронила ложку на крышку кастрюли. Крышка съехала с кастрюли и упала на пол вместе с ложкой. Но это был никакой не убийца, а просто Васса.

— Овчарка, ты что тут делаешь? Это чем таким пахнет?

— Вареными трусами, вареной травой и моими глупыми гнилыми мозгами. Убийцу приманить хотела.

Васса, поняв, в чем дело, чуть со смеху не умерла.

— Я если бы была убийцей, то как почуяла такой запах, так сразу бы отсюда вплавь гребла до самой Кеми. Ты не выливай это, — смеялась она, — остуди, по пузырькам разлей и продавай местным как средство от комаров! В лес пойдут — намажутся. Все комары передохнут. Впрочем, все встречные люди, наверное, тоже. Комары передохнут, и птицы, которые их едят, — тоже. Тогда на тебя могут в суд подать за то, что ты гробишь заповедник.

— Ты помоги прибраться лучше, а не мели ерунду. А то сейчас хозяйка придет, вот нам будет. Кастрюлю оттереть надо.

— Проветрить все надо. Ты больше так не делай, а то остров необитаемым станет.