Убийственное совершенство

– Нет, конечно. Об этом не может быть и речи. Сейчас неподходящее время для обсуждения – давай отложим разговор на потом.

– Мне очень жаль, что так вышло, Сол. Я могу что-нибудь сделать, чтобы сохранить возможность попасть в штат?

Харанчек взглянул на часы:

– Мне нужно вернуться на собрание.

– Извинись за меня, ладно?

– Разумеется. – Он закрыл за собой дверь.

Джон посмотрел на записку от Салли Кимберли. Да, он злился на нее, но еще больше его бесила собственная глупость. Рассыпался перед ней, откровенничал, думал, что она напишет хорошую статью про отдел… Вот идиот! Как он мог забыть, что мир устроен совсем по другим законам?

Он налил себе кофе и вернулся за стол. Почти тут же снова раздалась телефонная трель. Это была Наоми.

– Джон, ты смотрел новости? Последний выпуск? – тонким, дрожащим голосом спросила она.

– Нет. А что? Что такое?

– Доктор Детторе. Его убили какие-то сектанты. Они взяли на себя ответственность за взрыв. Сказали, что Детторе был пособником Сатаны. Они называют себя «Апостолы третьего тысячелетия». Это они подложили бомбу в вертолет. И они говорят, что любой, кто играет в игры с человеческими генами, отныне является их целью. Я очень боюсь, Джон. Очень.

27

Наоми посидела в монтажной, просмотрела черновой вариант первой серии документального фильма о людях, выживших при стихийных бедствиях, но по-настоящему сосредоточиться не смогла и решила поехать домой.

Нужно собраться. Сконцентрироваться на работе. Постараться выбросить из головы все лишнее – смерть доктора Детторе, беспокойство о ребенке, подозрения, что Джон переспал с этой сучкой Салли Кимберли.

И не обращать внимания на любопытные взгляды коллег. Кто из них читал статью или слышал о ней? Наоми была уверена, что большинство, но ни один не обмолвился ни словом, и это было еще хуже. Лори оказалась единственной из всех друзей, кто позвонил.

– Дорогая, какие замечательные новости! – Голос у Лори был оживленный, как всегда, но все-таки не такой. Слишком оживленный. Неестественно оживленный. Как будто она изо всех сил старалась скрыть неприязнь, но это не слишком получалось. – Ты нам ничего не говорила!

Казалось, за последние два дня весь мир Наоми перевернулся. У нее будет девочка, а не мальчик. Детторе мертв. Ей угрожают религиозные фанатики. И она больше не верит своему мужу.

Ей отчаянно захотелось оказаться в Англии. Рядом с матерью и сестрой. Джон всегда говорил, что брак – это стена, защищающая от всех невзгод, от окружающего мира, только это полный вздор. Только твои родные, твоя плоть и кровь, – вот настоящая стена. Только им можно доверять. Больше никому. Даже собственному мужу.

Она вспомнила стихотворение, которое прочитала давным-давно. О том, что дом – это такое место, где тебя обязательно примут, если больше некуда деться.

Вот где она хотела быть сейчас. Дома.

Дома. В Англии.

В своем настоящем доме.

– Черт! – Она резко затормозила, едва не врезавшись в мусорный бак. Старенькая «тойота» со скрежетом остановилась. Наоми в ужасе уставилась в окно. Обе стороны улицы заполонили машины, микроавтобусы и автобусы с журналистами. Небольшая толпа людей с камерами и микрофонами наперевес собралась на лужайке перед домом.

К ее удивлению, «вольво» Джона стоял возле дома. Было двадцать минут седьмого, а он никогда не появлялся дома раньше восьми. Заметив ее машину, толпа колыхнулась в сторону Наоми. Она припарковалась рядом с машиной Джона, и журналисты тут же окружили ее, словно стая животных. Наоми открыла дверцу, и крики буквально оглушили ее.

– Миссис Клаэссон!

– Эй, Наоми! Посмотрите сюда!

– Что вы чувствуете? Каково это – вынашивать первого в мире «ребенка на заказ»?

– Что вы думаете о гибели доктора Детторе, миссис Клаэссон?

– Как смерть Детторе повлияет на…

Наоми протиснулась мимо них, плотно сжав губы, с каменным лицом. Она поднялась на крыльцо, откинула противомоскитную сетку, и дверь отворилась – Джон поджидал ее. На нем были шорты и майка. Наоми проскользнула внутрь, и он сразу же запер дверь.

– Избавься от них как-нибудь! – раздраженно сказала она.

– Извини меня. – Он попытался поцеловать ее, но Наоми так резко отдернула голову, что его губы едва коснулись ее щеки.

Дождь прекратился, небо расчистилось, и на улице становилось жарко. Сводки погоды обещали, что к выходным жара усилится. Джон включил кондиционер, и в доме было прохладно. Хоть что-то приятное. Из колонок лилась музыка – Пятая симфония Малера. Джон всегда слушал музыку, когда у него были неприятности.

– Просто не обращай внимания на этих уродов. Скоро им станет скучно, и они уберутся. Мы не должны поддаваться.

– Легко сказать, Джон.

– Я налью тебе выпить.

– Мне нельзя пить.

– Хорошо, тогда что тебе сделать? Молочный коктейль?

Что-то в его тоне и выражении лица вдруг тронуло ее до глубины души. Что-то наивное и мальчишеское, нечто такое, за что она в свое время полюбила этого человека. Да, Джон порой приводил ее в ярость, но он мог мгновенно обезоружить.