Убийственный возраст

– У меня папу вчера на проходной с нитью поймали.

– Ну и что? Заплатит штраф, на этом дело и закончится.

На глазах у девушки выступили слезы. Ей стало нестерпимо обидно, что человек, на которого она надеялась, отреагировал на ее беду с равнодушным пренебрежением.

– Весь завод эту нить ворует, а твой папаша попался, – насмешливо сказал Ефремов. – Ничего, раскошелится рублей на сорок – поумнеет.

– Я пошла, – поднялась с табурета девушка, но инспектор окриком усадил ее на место:

– Сидеть!

Голубева вернулась на место, всхлипнула. Ефремов скептически осмотрел ее и решил, что воспитательный процесс на этом можно закончить.

– Сейчас, – жестко сказал он, – без слюней и соплей расскажи, что случилось и почему ты из мелкого происшествия решила раздуть беду вселенского масштаба. Для начала – когда и как поймали твоего отца?

– Вчера он работал во вторую смену. В двенадцать ночи сменился и пошел на выход к служебному автобусу. На проходной его остановили дружинники и велели распахнуть полушубок, а там – катушка с нитью. Нить изъяли и составили протокол.

– Менты в рейде участвовали?

– Папа сказал, что был один офицер в форме, но кто он такой – не знает. Протокол составлял мужчина в гражданской одежде.

– Теперь суть – катастрофа-то в чем? На заводе химволокна рейды проводятся чуть ли не каждую неделю, и еще ни одного несуна с работы не выгнали.

– Декабрь месяц! – в отчаянии воскликнула девушка. – Сейчас за эту катушку папу тринадцатой зарплаты лишат, премию за перевыполнение плана не дадут, с Доски почета снимут…

– А ты, как я понимаю, на эту премию уже губу раскатала?

Голубева горестно вздохнула, печально кивнула:

– Мне бабушка на финские сапоги сто рублей дала, остальное папа обещал с премии добавить.

– Не в сапогах счастье! – язвительно заметил инспектор.

Голубева вновь тяжело вздохнула, посмотрела в глаза Ефремову:

– Скоро Новый год, а у нас дома обстановка – хуже не придумаешь. Мама всю ночь плакала, отец с утра для успокоения стакан водки выпил, а ему еще на работу идти. Сестра зареванная встала, ей папу жалко. Я сапог лишилась. Чему радоваться? Если бы его в ноябре поймали, то не так обидно было бы.

– Наташа, признайся, что для тебя в этой ситуации самое неприятное? Что ты обновку к празднику не получишь? Или беды твоего отца все перевешивают? Его, как я понимаю, вызовут на товарищеский суд и будут позорить в присутствии всего коллектива.

– Черт с ними, с сапогами, жила без них и дальше проживу. Мне и маму жалко, и папу. Знаешь, как он расстроился, что его с Доски почета снимут? Он весь год в передовиках ходил, а теперь кем стал?

– Почему ты решила обратиться за помощью именно ко мне? Я в ОБХСС не работаю. Мало того, завод химволокна находится на территории Машиностроительного РОВД. Это не моя «земля», я там не в авторитете.

– Игорь. – Голос у девушки задрожал, она, скрывая набегающие слезы, отвернулась к окну. – Скажи, а к кому мне еще за помощью идти? Ты единственный мой знакомый, кто в милиции работает. Я пришла с утра в школу и ни о чем, кроме этих ниток, думать не могла. Я даже до последнего урока не досидела, звонить побежала.

– Значит, так, – перешел на деловой тон Ефремов. – Помочь твоему отцу можно, но я этого сделать не могу, у меня нет соответствующих полномочий. К тому же с нитью он попался на территории другого района. Чтобы отмазать твоего родителя, мне придется ходить по кабинетам и упрашивать коллег вступиться за человека, который лично мне не брат и не товарищ. Честно тебе признаюсь, я ненавижу просить кого-либо об одолжении. Придешь в тот же ОБХСС, только рот откроешь, а на тебя уже с укором смотрят как на попрошайку. Но ради тебя я пойду на унижение.

Голубева с преданностью дворовой собаки посмотрела на инспектора, но по его недовольному виду поняла, что благодарить еще рано.

– Наташа, согласись, ходить и унижаться ради твоего папаши – значит выходить за рамки наших деловых отношений. Я помогу твоему отцу, но что я получу взамен?

– Я все сделаю, что ты скажешь, – упавшим голосом ответила девушка.

– Отлично! Именно этот ответ я хотел услышать. А теперь запоминай: ты мне ничего не должна. Это тебе понятно? Ни-че-го!

Ефремов был доволен собой. Только что в результате умело построенного разговора он разом приобрел и друга, и потенциальную любовницу, и самого преданного агента, о котором только мог мечтать. Но успех нуждался в закреплении.

– Наташа, теперь нам надо решить одну проблему. Как ты объяснишь своему отцу, что я решил вступиться за него? Смысл понятен?

– Не совсем. – У девушки уже отлегло было от сердца, но новый вопрос заставил ее насторожиться.

– Посмотри на меня! – велел инспектор. – Если бы ты была года на два старше, ты бы просто сказала папе: «Есть один мент, он ухаживает за мной. Я попросила его, и он согласился помочь». Но ты-то еще в школе учишься! Между мной и тобой не может быть никаких отношений. Как ты объяснишь отцу, что у тебя лично есть знакомые в милиции?

– Я могу сказать… – неуверенно начала Голубева и тут же поняла, что никаких вариантов у нее нет.