Убийственный возраст

– Игорь Павлович, вы не хотите над старушкой опекунство взять? Прописка пропиской, но надо бы подстраховаться.

– Как это сделать? – озаботился Игорь.

– Приезжайте, я объясню.

26

В четверг Сергей Козодоев возвращался из школы в приподнятом настроении. В кои веки ему удалось получить пятерку по химии – вот что значит посидел дома неделю за учебниками!

«Еще на недельку замкнусь, „погрущу“ по лучшему другу, и можно будет на улице появиться…»

У подъезда Сергея поджидали два незнакомых парня.

– Привет! – сказал один из них. – У тебя закурить есть?

Козодоев инстинктивно оглянулся. На улице не было никого знакомых, случись что, ни на чью помощь он рассчитывать не мог.

– У меня только такие. – Сергей достал пачку «Стюардессы».

– Какую гадость ты куришь! – засмеялся незнакомец, забрал всю пачку и положил в свой карман.

– Пойдем с нами, – предложил второй парень. – Мы тебя хорошим куревом угостим.

– Мне домой надо. – Сергей шагнул к двери, но один из парней преградил ему путь.

– Ты что, падла, не понял, что с тобой поговорить хотят?

– Дайте мне хоть дипломат домой занести, – попросил Сергей.

Один из парней, ни слова не говоря, забрал у Козодоева дипломат и, словно баскетбольный мяч, забросил на подъездный козырек.

– Живым вернешься – заберешь! – сказал он.

Сергею ничего не оставалось, как подчиниться. У перехода на Волгоградскую улицу Козодоев замедлил шаг, но парни легкими тычками в спину подтолкнули его вперед:

– Не бойся! Сегодня ты наш гость, а гостей мы не бьем.

По их смеху Сергей догадался: будут бить, и бить крепко.

«Хрен вы с меня чего вытрясете, – злорадно подумал Козодоев. – Я лучше сдохну от побоев, чем правду расскажу».

К удивлению Сергея, его повели не в квартиру, не в подъезд и даже не в подвал, а на цокольный этаж продовольственного магазина. В крохотной комнатке Козодоев остановился у входа, но его заставили выйти на середину.

– Вот он, урод! – доложил один из парней.

Молодой мужчина в очках оторвался от чтения толстой книги, задумчиво посмотрел на гостя и ничего не сказал. Второй мужчина сидел за столом и что-то писал.

«Это Турист! – холодея от ужаса, догадался Козодоев. – Сейчас он закончит писанину, и для меня начнется ад».

Несколько минут в комнате все молчали: Турист дописывал письмо, Счетовод в кресле рассматривал обложку «Молодой гвардии» 1952 года издания.

«В школе я изучал совсем другое произведение, – думал он. – После смерти Сталина из романа Фадеева выбросили все упоминания о вредителях, Вышинском и бывших белогвардейцах. А жаль! С вредителями эта книга интереснее».

– Ну что же! – прервал молчание Турист. – Поговорим. Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Хозяин кабинета вальяжно откинулся на спинку стула, щелчком выбил из пачки сигарету. Сергей не знал, как себя вести, и сказал первое, что пришло на ум:

– Мне нечего вам говорить.

В ту же секунду острая боль пронзила все его тело. Первый удар, мощный и точный, пришелся по почкам. Второй – в солнечное сплетение. Козодоев захлебнулся воздухом, согнулся пополам, но стоящий сбоку парень выпрямил его ударом ноги в грудь.

– Как странно, – «удивился» Турист. – Ты пришел к нам поговорить, но ничего рассказывать не хочешь. Ты, наверное, нас не уважаешь?

– Я не сам пришел, – выдавил из себя Сергей и рухнул перед столом на колени – второй удар по почкам был сильнее первого.

– Погодите, не прессуйте его, – попросил интеллигентный Счетовод. – Сергей, я знаю, ты хороший парень, из приличной семьи. Ты хорошо учишься, не хулиган, не пьяница, а попал в такую грязную историю! Сергей, мы хотим помочь тебе. Расскажи нам все, что ты знаешь о том случае, и мы оставим тебя в покое.

– О каком случае? – выдохнул Козодоев.

Парень сбоку с размаху нанес Сергею удар остроносым ботинком по ребрам. Даже через пальто было слышно, как под одеждой у Козодоева что-то лопнуло. Скорчившись от боли, Сергей лег на грязный пол, застонал. В груди его все полыхало огнем, каждый глоток воздуха разрывал внутренности на части.

«Молчать! – приказал себе Козодоев. – Если развяжешь язык, тебя в зоне десять лет так бить будут каждый день. Терпи! Ползай перед ними, унижайся, но молчи и терпи».

– Волк, пока не трогай его! – приказал Турист. – Пусть чуток отойдет, тогда продолжим.

– Я не знаю, о чем говорить, – простонал Козодоев.

– Про дружка своего ты ничего рассказать не хочешь? – вкрадчиво спросил Счетовод.

– Про какого? Про Мишку Быкова? Я ничего про него не знаю.

– Ты не лежи на полу – простынешь, – по-товарищески посоветовал Турист.

– Сережа, твой друг бросился с двенадцатиэтажки, а ты нам ничего не хочешь рассказать про это? – продолжил «мягкий» допрос Счетовод. – Согласись: твое молчание выглядит как вранье. Не может быть такого, чтобы твой лучший корешок сиганул с высотки вниз головой, а ты не в курсе, что за помутнение у него наступило. Мы прозондировали почву: Быков запоями не пил, коноплей не баловался, «Дихлофос» не нюхал. Мне кажется, он пошел на самоубийство вполне осознанно, а не в состоянии опьянения. Расскажи нам, что случилось.

Сергей сел на четвереньки, с трудом сглотнул.

– Я не знаю…